Или здесь перед нами лишь теоретическая ситуация? В том, что происходит в реальности нужно видеть как реальность происходящего. Но вот в должном ничего не происходит (оно молчит), долженствование — это всегда состояние (одновременности) и собственно времени-то здесь и нет, ему (всегда) наступает конец. Должное дано в созерцательности. Потому-то и метафизика говорит о мире ином и из мира иного как о непреходящих ценностях, в которых не человек себя узнает, а они его (допускают) признают своим. Они не достигаются, а постигаются. И даже самый убогий в мире сем на это должен уповать.
Известное, «блаженны нищие духом…» об этом и говорит.
Но все-таки значит, что, будучи в мире сем, мы (в избранности) уже касаемся мирам иным? Не потом, а теперь и здесь мы из них пребываем?
Движения вверх как восхождения видимо все-таки не бывает.
А что касается души и духа, то они- то и сообщаются с миром всевышним. Это так. Но из мира сего и в вертикали, конечно, самостояния. Да и в мимолетных мгновениях. В зеркалах пространства как «остановленных временах». Вот так, может временем и жертвуют — располагают, воспринимая его (в одновременности) душой. Оттуда оно может и течет сюда, но душа «не сито», а хранительница времени, а потому она и междусубъектна и может говорить в мире сем о мире и из мира иного. В ней время «аккумулируется», впечатлевается, переживаясь.
Поэтому «ремонт хроно-топоса» — это в первую очередь очистка души… к со-вести! Для всех живущих на этой земле.
… Однако. Ну да, может быть. Ну, а что если все эти умозаключения есть самоопровержения? Что-то выдвигается, чтобы засомневаться и опровергнуть? Что за чертовщина? Может быть, конечно, как текущее размышление — сомнение.
3. Душевно-духовное испытание
(Сон-кошмар на 10.10.2019. Аул и я брожу по его улицам. Он стал разбросаннее и больше. Много местных гуляют, отмечая день рождения М. Я подхожу, никто меня не признает.
Ухожу. Растут деревья вдоль улицы. На них, некоторых, какие-то символы, «человеческие как бы головы» высматривают, что происходит внизу. Взывают к чему-то. Перед домом покойный ныне Н. уговаривает М., тот не соглашаясь, все же заходит в дом. Я остаюсь на улице).
Что это? Первое — не оказанная мной неповинно помощь. Второе — обрыв связей с родней. И в том и в другом — обрыв связей со средой — но не по вине собственной, не желая этого. А в общем — отчуждение объективное при жизни как отстранение невольное средой тебя.
Это был сон — призыв из отпадения.
… Само «бытие из небытия» и есть душевно-духовное состояние. В нем и движение имеет место (предполагается) «от бытия к небытию», а как обратное оно уже есть обнаружение себя в ином мире и сего мира из иного мира. Вдохновение?!
Но оно не разумеется, а испытывается, не понимается, а созерцается. Головой мы здесь, чувствами там. А потому и сама жизнь вся заключается в расчетливых падениях, выпадениях из мира иного в мире сем. И это-то доступно разумению. Материализм «в скорлупе» идеализма. Повседневность как обыденность в-из-под-мистичности...
И стало быть, человек всегда уже там «пребывает» и действует оттуда. Точнее, он оттуда порой (а не всегда) избывается и (забываясь) пребывает мелочно, суетливо здесь. Но по существу он есть там, и оттуда является. Вне мира сего! Его там, конечно, нет для себя, хотя для нас в роде должен быть как «дух предков» (аруақ). Но это значит, что долженствующий подъем как душевно-духовное самостояние всегда уже оказывается состоявшимся в прошлом. Небесов человек уже касался для нынешнего по-коления. Но вся трагедия и эсхатология, которой пестрит история, в том и состоит, что предписано от века падение поколению за поколением, эпохе за эпохой. История осмысленно-бессмысленна.
В настоящем человек существо падшее. Оно всегда прозаично(?!) Подвигу в нем места нет. Более того, на-стоящее и есть про-вал человека в само-стоянии.
Возможно прошлое в духе и взывает настоящее к душе в будущем? .
Так, чтобы человек все-таки воспрял из ничтойности на душевно-духовных крыльях хроно-топоса к своему предназначению, т.е. вернулся в родные пенаты вечности.
И в той мере, насколько он падает в мире сем, человек взлетает над ним, но лишь отдавая душу, он его преодолевает.
Да, но при этом это не вообще сей мир, а отходящий в прошлое мир бывшего, определенный таким образом как «разумный» из (как бы) сверхчувственного в жертвовании миру иного. Чувственный мир иного постигается в сверхчувственности. Но может быть в этом постижении и достигается, когда из него человек начинает «работать» теперь и здесь? И тогда он вполне оказывается оттуда миром разумным, т.е. действительным (по Гегелю).