Одновременность не противовременна, а современна и своевременна, как и «полувременна» в смысле паллиативна в намеках, а потому и требуется исчерпать время, испивая «глоток надежды на дне души» в познании как самопознании. Т.е. доконать ее в познании, чтобы выразилось в духе.
Из времени в человеке крутится «волчок» одновременности. Это когда душам разговаривается из духа. Но в душевной исповедальности духовно раскрывается тайна, в которой превышается само человеческое в Человеке. Поэтому и разговор по душам — это уже осциллография духа из душ: . Т.е. это междумирье!
А не есть ли одновременность в «полуоборотности» ко времени используемый нами «часовой механизм»? Стремглав оттуда-сюда падающее время вращается в исчислимом кругу одновременности 24 часа, протягиваясь и повторяясь в линейной конечности и завершенности? Но тут же уточнение: если одновременность полуоборотна ко времени, то современность сопроводительна уже к одновременности, а своевременность распределена в современности точечным пунктиром, т.е. она есть уместность в современности.
Да — это эмпирия времени, а феноменология его уже вне этой пространственной раскладки, выкладки, привязки. Душевно-духовно время довлеет над пространством. А потому все это эмпирические вещи: одновременность, современность, своевременность (преломленно) предстают в (ином) свете самого времени как оттуда-сюда. В нем тогда-то и происходит «эманация идей», обозначается парадоксальность «прошлого-настоящего-будущего», разверзается пропасть между «миром сим» и «миром иным» и т.д.
Время всегда течет оттуда-сюда. Но в своем эмпирическом улавливании оно как раз пропадает, протекая только здесь и в теперь. Да мы его и «заставляем» (в познании) течь в мире сем и в нас самих. И проблема в том, чтобы не время улавливалось в нас, а мы — во времени как его «подданные» представали, если угодно?! Не время нам должно служить, а мы времени! А это и есть душевно-духовная проблематика времени. Феноменологически на это уже обращалось внимание у того же Августина или потом у Ясперса, да и постоянно и непроизвольно это проявляется в художественных поисках и находках.
Но можно сказать, что феноменологию времени можно и вывернуть из его эмпирии, когда перед нами, точнее над нами испытывается власть времени, его довление, а не просто течение, душевно-духовная одновременность человека в мире сем и мире иного, космическая провальность человечества в цивилизационной со-временности, и даже апокалитическая (эсхатологическая) своевременность-необходимость человека миру его превышающему для определения возможностей и границ свобод в мире сем.
Так что теоретически нужно последовать тому, что в «реальности» время сворачивается вообще, чтобы его вывернуть в обратном порядке из этого мира к иному миру.
… Все это так, но проблема именно в том, что время сваливается (чувственно, фактически) неожиданно (событийно) оттуда-сюда из того, что превышает в этом мире? При том, что оно ожидаемо в межсубъектности как его вбирающем желобе? Допустимо, что это со-гласие, со-чувствие, любовь и вообще близость душ, в которую может втекать время (во всей своей струйной истонченности). Но стало быть, это не просто любовь в мире сем, а вершина любви, совершеннейшая любовь? Или трагическая любовь вроде Тристана–Изольды, Ромео–Джульетты? Или у Данте «Божественная комедия» в любви к Беатриче? Притом, это безответная любовь?!
Т.е. время из превосходящего сей мир иного мира встречается (в сем мире же) превосходящей интерсубъектностью? А потому, если время оттуда-сюда, то оно избирательно?
А что если здесь ситуация более приземленной оказывается? Именно любовь в истечении времени не может быть состоятельной в виду сирых, обездоленных на дне мира сего? И об этом заявляли юродивые и иже с ними по-разному исторически? И вообще космополитство как не из мира сего возможно из этой жалкой почвы и вырастает? Т.е. тут-то ко встрече со временем предуготовлен бывает душевно-духовно не человек как индивид среди индивидов и не просто интерсубъектность нужна как желоб для времени, а в муках между индивидами стиснутый и опущенный изгой. Исторически это фигура представала по-разному.
Но в принципе-то существу не от мира сего и достается (уже и заведомо) и в мире сем «до не могу»! А не так, что проза жизни вершится поэзией. Время течет оттуда-сюда, если в мире сем из под-ножия между индивидами вырастает фигура космополита навстречу. Вот у кого душевно-духовные взмахи крыльев надежд! Вот как человек возможен из небытия в бытии!