Да и не «навстречу времени» тщетно шарящему по земле в поисках необходимого существа по имени «человек», но натыкающегося в ранодушных представителей по дефиниции homo sapiens, которым до времени «хоть бы хны»! Они довольны текущим временем в мире сем, которым они вполне располагают.
Окружающий мир должен быть понят именно как сей мир в смысле не только посюсторонний, но и промежуточный в обратном отношении к нему оттуда-сюда превышающего мира. Мир заведомо устроен рефлексивно: от точечности к восклицанию и вопрошанию: …!?
Возможно, что постмодерн — это точка зрения, а точнее точечность зрения, в которой нашлась и тут же потерялась эпоха (epoche — воздержание). «Teo-rie» — божественный (оттуда-сюда) взгляд! Не он ли посетил, а затем отвернулся? И это повторяется исторически!
… В превышении сего мира из мира иного можно было бы предположить направление развития от низшего к высшему, но тогда как возможно будет истечение времени оттуда-сюда? Лишь как «отпадение» от высшего к низшему?! Но будучи во времени, ему же нужно (приходится) воздавать должное почтение. Время «не течет сверху — вниз», но должно восприниматся именно таким образом. Человек существо временнóе, по существу он временен. И вся культура его покоится на культе времени: от вьедающихся привычек, выдерживаемого характера и до обреченности (отрешенности) в судьбе.
Поэтому вопрос о смысле жизни — это в конце-концов о том, «как быть со временем?»
10. Душа — свобода во времени
Если «время дается в познании», то небытие (одновременности) в разуме ухваченном (постигнутом, достигутом, определенном) обнаруживается затем в душевном-духовном самостоянии как внутренняя пустота вместо (или «в месте»?) самого разумного со-стояния. Без этого разум и претендует на роль субстанциального бытия. А отсюда и cogito ergo sum. Притом, что гностическое и онтологическое отождествляются (сводятся), а не выводятся одно из другого в суждении и умозаключении.
Небытие выдается за бытие в рационализме. И это вполне допустимо для того, чтобы открыть возможности для активности субъекта в окружающем мире, в преобразовательной деятельности. Небытие вообще есть свобода «практического разума». Но за которую нужно расплачиваться (ретроспективой) душевно-духовной пустоты в бытии.
И познание «пробивается» (прошивается, прострачивается) через «бреши» (обратно к уровням) душевно-духовного бытия как изначального для человека в мире сем и в то же время в мире иного. Ну «понятно», что это состояние еще синкретическое. Нет еще мира сего и мира иного. Да и время еще не течет оттуда-сюда. Да собственно и времени-то еще нет, оно еще не началось пока. Есть лишь со-стояние про-странства.
«Небытие» — результат познания. Оно есть «пропавшая душа» и «блуждающий дух». Душа пропадает в субъекте познания, а дух блуждает между субъектами. Так что «образуется» внутренняя пустота и «возникают» внешние провалы.
Это, видимо, началось с Просвещения. С тех пор мир перевернулся и стоит на голове! И с тех пор мир описывается в субстанциальной круговерти пустых душ и судорогах, гримасах, кувырканиях, оборотничестве духа в идолах-кумирах вокруг торжествующего субъектного (властного, всем обладающего и распоряжающегося) разума. Люди в душах и в духе прислуживают Мировому разуму.
Спокойнее это выражается: «круговой безответственностью вокруг центра рацио».
Ну хорошо, хотя чего тут хорошего?! Но, а если допустить, что человек необходим миру именно в своем небытии, которое постигается разумом из времени оттуда-сюда как времени-необходимости достающей его до дна (опустошаемой или отсутствующей) души (как физиологии в психике), то что же тогда есть «свободное время»? Не обретением ли самой души оно оборачивается? Но для чего ею и нужно пожертвовать в промежутке достижений наравне с другими (а не в самурайском харакири в гордом одиночестве)? Т.е. «низкие истины» разума уже нас растворяют среди других в пирамидальности цивилизации. Мы заведомо не в себе, а в безличном равнодушии и даже не в боковом, дольнем мире, а на дне души должны найтись, ощутить себя и «проснутся» среди них в ничто как в ничейном состоянии — нирване. Чтобы отрешиться от «рационального ничто» как посредственного, технического, сподручного «нечто»?
Или небытие, утватываемое в разуме — это и есть родовое бытие как «проклятие бога». И это вполне допустимо в роде. А для обретения души надобно именно мое небытие, относительно которого я никак не могу обманутся, хотя относительно других это вполне бывает. Значит, вместо обманчивого небытия как «родового бытия» надобно подлинное небытие для рождения (моей) души?