Это вывернутый наизнанку «я-человек» в теперешнем «он-человеке».
И дело тут видимо именно в со-временности, она теперь технически, технологически достигнута. Ранее ее нужно было постигнуть, начертить, выразить, теперь этого не требуется. В со-временности уже нет прошлого и будущее исчезает, наступают сумерки, перспективы искажаются. А физически «относительность одновременности» как Эйнштейновский теоретический «рычаг» сломался, благодаря научно-техническому прогрессу. Вот тебе и постмодерн!
Относительно Пушкина все правильно, но горечь со-временности в том, что он теперь из прошедшего времени мерещится, снится. В настоящем ему нет места! Не творчество, а креативность из кнопко-давильной активности в заклавишной пустоте.
Прежняя, трагичная «со-временность» исчезла, наступила иная современность, которая собственно и не есть современность. Постмодерн. Хронос исчерпывается или уже исчерпан. Наступает или уже наступил топос? И ныне все про-странно! И даже так, что коммуникации распространяются до звезд небесных. Мы с ними «таперича» со-временники. Хотя надежды еще теплятся в полу-бытии, в полу-забытии, в полу-сумасшествии? Потому что «поперечные сети» — это поворот в межчеловеческих связях не на 180, а на 90 градусов? Т.е. до полной деградации человечество еще не дошло, во всяком случае большая половина его — это не Европа.
Да и звезды все же смотрят на нас. Дело не в том, чтобы с ними вступать в общение, а чтобы они смотрели на нас, взывая: «что там еще выкинете земляне!? В капкане современности? В созданной вами «машине времени»?
Вот почему (тебе) хоть иногда хочется что-нибудь сделать, переделать, отремонтировать. Может это и есть «деконструкция» Дерриды? Это попытки вырваться из со-временности, из рутины ее. Вот почему не пишется, потому что все тщетно. Творчество оборачивается суетливостью.
А (ты) надеешься прослыть классиком, а стоило бы вывернутся неклассикой. Классно теперь «выглядеть классно». Звездномания. Да, но это с европейской точки зрения. «Преследования в Венеции» в Караганде кажется еще не начались. Хотя и грезится под влиянием того же Ж. Бодрийяра. Да и вообще такого рода явления понятны или внятны именно для «восточного человека», потому что он пока свободен от них. Вплоть до терроризма, когда демонстрируется акт убийства заложника. Это наказание Западу (да простится мне эта крайность) в непонимающем «превосходстве» Востока! И видимо не идеологически, не в нравоучение, а бессознательно, без аргументации. Мир таков, что он не таков, как вам кажется. Он таков, что мы чужды друг-другу. И пора — это понять. Сколько можно терпеть ваше цивилизаторское умиротворение меж нами? Оно не нужно, почувствуйте же инобытие?!
… Так, чтобы в разладах нынешней Европы почувствовать себя в мире ином. Вот что нужно. Научили и доучились! Получается обратное. То, что было хуже оказывается не то, чтобы стало лучше, но сильнее, самоотверженнее. Новый свет (Америка) все более оборачивается мраком. Мраком для остального преимуществующего его мира!
Не из света свет, а из мрака — вот свет истинный. То, что затомилось, разрешится. Құдай салсын. Наступает то, чего угодно ныне! И (я) поэтому-то и говорю про Восток. Не в географическом смысле, а в смысле пробуждения человечества. Ну не с Запада же оно пробуждается. С чего это нас (меня) растащило?!
Обязывать прозой отвечать на музы — это конечно важно. Но тут кажись, наоборот — музе «отвечаясь» — музе не отвечается прозой.
Капкан «со-временности», в который попала культура. В цивилизации все теперь современно, все доступно, все наглядно, все интимно. Но современность не абсолютное пространство. Чтобы время в нем исчезло. Культура, конечно, дышит на ладан. Информация наступает и наступает, а смысл вещей, смысл жизни исчезают. Что же делать, как быть? Та же самая «массовая культура», в которой как мировой «водо-воронке» кружевное погружение куда-то в глубины небытия. Похоже на природные катастрофы, которые учащаются.