Душа может быть даже и не «пытается вернутся к прежнему», а возвращается ко времени в его уже испытанности на собственном опыте, восстанавливавая его в возможности из «теперешних штанов», в которых перемещаешься в повседневности. И таким образом душа во сне (и никакой другой возможности не существует) из пространства освобождает время. Так что, душа действительна во сне. В ней-то таким образом сбрасывается бремя из наяву в яви времени во сне.
Не «стеснительность» и не «неприглядность», а просто «неуместность собственная» обнажается, просматривается как «испытанность времени в собственном соку-опыте». Время в этом твоем поглошении для души все еще никчемно, пока ты жив. Оно сводится в душе к ничто. Поэтому-то сон — предупреждение об истине, как долженствующей (обратно) «состояться» из небытия к бытию в творчестве. Но душа из ничто и упреждает творчество. Она из ничто в небытии уже является видениями снов как «неествовании» в «не есть нечто» (человека), восходя к духу и превосходя тем самым бытие в его постижении (в истине познания).
А в связи тем, что «сон-дейтвительность души», уточняется и конкретизируется… Во сне и является (душе) топос во времени. И во сне душе видится именно в той мере, в какой в ней «оконечилось» (исчерпалось) время. И топос этот и опознаваемый, и признаваемый, и призываемый встречается (принимается, привечается) душой.
И сны мы видим оттуда-сюда. Они приходят из состояния «превышающего» человека в себе, но тем не менее как «вмещающиеся в душе», которая видимо при этом и сообщается с духом. Или она сама находится в духе?
Во сне нечто видится как происходящее наверху, т.е. в мире ином и превосходящем сей мир (см. выше). Но при этом смотрится-то все же отсюда-туда? В этом и проблема?
«Топос-в-хроносе» мы познать не можем и не в этом ли все и дело со «сном как действительностью души»? Знать мы можем хронос в топосе и это элементарно учитывается практически на каждом шагу в этой жизни.
Тогда, вновь сон предстает пред-упреждением человеку, но не только об истине, а и во всем, что вокруг да около истины в этой жизни.
Время может быть и течет оттуда-сюда, но во сне душе вместе с ним (и в нем) видится вторгающееся пространство, так что она встречает таким образом «топо-хронос». И не оказывается ли тогда она сама «хроно-топосом» из отсюда-туда? А «по человечески» получается, что душа отсюда-туда встречает оттуда-сюда дух? И в этом вся феноменология сна!
Да и на одновременность таким образом проливается свет. Притом, одновременность не в физическом смысле, а имеющая место быть в культуре как «одновременность разновременного». Но это не значит, что в культуре зияет «физический провал», что она неестественна, а что именно в ней сообщается мир сей с миром иным. Культура — не антифизика, а метафизика, она «почитание света». И насколько это по силам человеку и человечеству, настолько же «то что наверху, то и внизу, а то что внизу, то и наверху».
Но при этом, слово и дело за душой — перед духом, а не в механической заменяемости или сменяемости их. Потому что она встречается отсюда-туда (из тела) в хроно-топосе (без хроноса) оттуда-сюда в топо-хроносе (без топоса) с безличным духом времени, чтобы воспрять в нем же туда — к неизведанному, несказáнному, но предназначенному. Чтобы продлилась (продолжилась) жизнь, из неествования во времени. Так что, во сне и «находится» время душой.
4. Механика одновременности во сне
(Сон на 13.03.2020. Еду напролом на огромной машине-фуре. Остановка, заглохла. Смотрю под радиатором оторванные, перепутанные провода, намотанные и на колесо.)
Что это? Накануне размышления о «хроно-топическом механизме» в междумирье. Неужто «должна быть машина» для дороги по междумирью? Но такие машины уже есть, это ракеты, взлетающие от земли и пребывающие на орбите в космосе (как предкосмосе).
Возможно, «хроно-топический механизм» срабатывает во сне как одновременность оттуда-сюда и отсюда-туда? Сон — это и не время и не пространство, а одно в другом и одно из другого, т.е. временение-прострация. Сон — душевно-духовная работа хроно-топического механизма в (испытываемом) континууме вечного и конечного из (практического) осуществления бесконечного в преходящем. И тем самым сон — скрытный (подразумеваемый), а не явный механизм творчества (ср. выше). Он и посыл, но он и упреждение творчества, которое в нем опережается. Можно сказать, что сон — невольное творчество, в смысле его механичности. Мы сны (конечно) видим, но при том, что это они видят-ся нам. Они заставляют смотреть себя и в этом они требуют, трогают, испытывают нас в себе и для себя (из вечности, в которую мы заглядываем, но в той лишь мере, в какой она вглядывается в нас). И это особенно в кошмаре, в котором мы себе места не находим, куда бы «ни совались». Может быть оттого нас (мимоходом) сопровождает спутница, но без любовных утех, хотя с их предвкушениями!? Есть и соображения, что «сон — предупреждение смерти», но именно в этом он — посыл и опережение творчества.