… Так что вообще проблема человека всегда предстает разрешенной в решениях как сно-видениях. Видеть сон — воспринимать решения человеческие и упиратся в не-решенность, тупиковость происходящую в них же из наяву, коя и есть круговое заблуждение в мире сем.
-3-
… Признатся, «дергающийся стиль» у тебя (меня) из того, что мысли в уловках времени выпадают и фиксируются. Но, при этом они и не развиваются последовательно, а лишь находятся в ожидании как состоянии проблематичности, которая саморазрешается в подвопросах, т.е. решения подвопросительны из выдерживаемой про-блемы. Так-то и выходит, что решать проблему значит ее выдерживать. И с ней заранее неизвестно, когда можно закончить, поставить точку над i. Так нельзя, субъективно это будет. Проблему нельзя решать, она сама должна разрешится.
Это что-то вроде, опять-таки сюрреализма, но и нечто большее как продолжающееся переживание во впечатлениях. Впечатывание, отпечатывание, расписывание беспорядочное того, что приходит в ответ на отзыв тому, что случилось, приснилось с тобой и теперь будится. Это и есть пространство во времени, стол письменный по жизни.
А держать проблему — это значит нечто длится, тянется из своего отличия в том что оно есть (и вне тебя и в других и в тебе самом). Но разумеется, притом известного, ведомого для тебя и тобой. Это нечто не из него самого.
-4-
Относительно «предустановленной гармонии» (см. выше)… общее рассыпается в частном. И частное сообща укладывается в нем потом. Порознь же оно превышает его. В этом-то и заключается вообще проблема свободы. В пространстве как сообщничестве укладывается, во времени вырывается. В этом и смысл неповторимости, что частное больше общего. Свобода всегда из необходимости, но она не сводится к необходимости. «Из», но не «в»?
Это и есть механизм, точнее машина истории, ее «движущая сила». Распад, негоэнтропия, второе начало термодинамики. Но в этом-то и проблема человека, по человечеству решаемая, чтобы отдельное превышало общее.
Общее рассыпается, рассеивается в единичном внешне расширяясь, увеличиваясь, прибавляясь. Но это видимость истории, ее ареальность в глобализации, преформация истории во всемирную историю.
... И все же, время не само по себе, а как свобода всегда из пространства возможна. Всевозможность свободы во времени заложена в пространстве. И в этом же «превышение» (отставленность, упорность) пространства из времени, его преимуществование. Можно сказать, что возможности пространства опережают, упреждают, предполагают действительность времени.
Проще, пространство есть возможность времени, не вообще, но для человека в свободе.
Более того, «во про-странстве» реализуется свобода из времени. Самим пространством время оказывается свободой. И в этом его актуальность как состоятельность человека. Пространство позволяет человеку быть во времени как свободе, раскрыватся в чем он закрывается (оконечивается). Да, не всегда, а порой в том в чем он всегда скрывается (в душе таится), он раскрывается, смещаясь от себя. В сериальности индивидов как себе подобных, сдвигаясь (обращаясь) к Другому в понимании (в себе и для себя) человек внимает (впускает в себя) иное время и в том раскрывается.
А в целом, конечно, это предстает самоосвобождением человека, реализуясь на самом деле в механизме хроно-топического обращения пространства на время, но представая для него образно как рождение свободы, т.е. как превращение пространства во время — обретенное, освоенное, уловленное.
Поэтому и в свободе есть нечто иллюзорное как и во сне? Да, но тогда эта иллюзорность свободы и (не) есть ее определенность пространством на самом деле? И никакого превышения общего в частном нет? Если общее, конечно пространственно? Но ведь даже если так, то пространство, взрываясь внутри себя во времени и допуская свободу, предстает в самопревышении человека. Стало быть все-таки, в конечном счете свобода не сводится к иллюзии, хотя и как таковая встречается в мире сем.
… Мыслить нужно по-человечеству (иначе и мысли пропадают в никчемности). Это и есть Homo sapiens, который не представителен в индивидах, а всечеловечен. У него нет точки зрения, а всесветная провальность. И мировой провал (ungrund) для него естественен, нормален. В состоянии коем в нем и обитает душа. И в котором и из которой свобода волит. Свободой воли (как пространством во времени) располагает человек по-человечеству, что для индивида остаточно, осадочно-преломленно дано лишь в прихотях, капризах, вкусах, мнениях как «лица необщее выражение».