Что это? В пространстве встречаются нежеланные, чужие, другие, вторгшиеся в него и ущемляющие твою свободу. Свобода пространственна, но пространство может быть и занято другими, отпавшими от времени как твоего (?), свободного времени. Без которого, стало быть, и пространство заполнено чужими другими. Так что, в занятом пространстве или нужно найти свое место или оттеснить других как свое же отчуждение, уже случившееся в этом мире. Как например, «домашние — враги человека» (библ.).
Свобода как пространство во времени заведомо упреждена отчуждением, ей предшествует самоотчуждение как сонм других в себе и для себя. Свобода пространственна, но она и замещена другими в себе и для себя в самоотчуждении. И этот внутренний мир требуется преодолеть как необходимость для свободы. Я в растворе, мешанине других в себе и для себя, а не в окружающей среде, должен всегда просыпатся из сна, потому что они и встречаются во сне. Во сне-то они как раз во мне присутствуют, являются, видятся как мои другие.
Да, но ведь не только незнакомые, но и знакомые там встречаются?
Но как бы то ни было — найти ли свое место, оттеснить ли других — но если «постигнутое время открывает возможность для свободы в пространстве» (см. выше), то это нужно принимать и как дар свыше и как невольное вдохновение, в котором душа просыпается для рождения. Из сна она должна проснутся как из времени в пространстве.
Опять И. Гете: «… каждый день за бой!» Из времени в пространстве, во пространстве для времени (?). Из топо-хроноса в хроно-топосе. Из «видений не есть в яси есть». Это и является озарением.
Рождение души возможно вопреки отчуждению и самоотчуждению — среди других как самопорождение из среды общечеловеческой в средостении самостояния в душевно-духовном состоянии открытости небесам. Душа содрогается (ух-ты!), покидая тело в духе, это и есть ее вновь рождение поневоле. Она ведь рождается из неволи времени в пространстве обретенной свободы.
… Для свободной индивидуальности наяву возможны лишь намеки из мира сего. Но ее же (свободу) негативно можно видеть во сне в отчуждении как присутствующих в тебе самом других в отпадении от свободного (твоего) времени в абстрактных возможностях (как невозможностях) в пространстве. Таким образом, отчужденные другие (в их кругу) — это (перелицованные) другие из будущего в твоем эмпирическом внутреннем мире ныне. Они всплывают во сне и копошатся там, отнимая время и препятствуя воле. Собственно ведь, пространство-то как сцена во сне и есть твой внутренний мир, в который они бесцеремонно (подсознательно-бессознательно) вторгаются и пред-упреждают тебя.
А в конечном счете, кошмар — это встреча в кругу других с собственной несвободой (в них же). Это время пропадающее в пространстве, время взыскуемое — в теперь и здесь (обрываемое). Свобода во времени предстает как пространственная невозможность. Так что, и здесь своего рода «лязгают ножницы» между пространством и временем как явью и сном.
… Субъект-субстанция выворачивается субъективным мельтешением в кошмарных кругах, видениях. Свободная индивидуальность как идеальная тотальность сворачивается до индивидов в роде и т.д.
… Мы снимся сами себе в других как своих несвободах из времени в пространстве.
Так что же, путь к идеальной тотальности для свободной индивидуальности лежит через сон? Нет, вопрос в другом, почему мое поколение снится мне из со-временности в отчужденном виде? Ведь снится в других именно оно? Да, но в отчужденном виде? А не в знакомстве, что тоже бывает? Но не как кошмар, а в озарении?
-9-
… Сон и есть самопознание. И в том же его иллюзорность, что мы видим себя, не видя себя как наяву в зеркале. Вот почему «отвращение от встречи с собой» доподлинным, который имеет место во сне, а не наяву, где мы в воображениях о себе. Там — в растерянности, здесь — в самоуверенном обретении. Но и правда там, а здесь самообман.
Конечное перед вечным (во сне) видится мелочно, в россыпь (см. выше). И ты себя пред-упреждаешь в этом, что ты не есть то что есть, будучи (потом) в себе наяву. Так что, смотри без вызова, а на себя оттуда-сюда в возможностях, из времени в пространстве, определяясь что ты есть на самом деле.
И кстати, «сон в руку», озарение во сне не относится ко сну как психо-физиологическому процессу (наверное). Это значит, что мы во сне не всегда спим. Мы в нем бываем порой подлинными собой как конечное перед вечным, выдерживаясь в истине как провидении, как откровении в конечном из вечного, не рассыпаясь, не измельчаясь и не размениваясь в штучности других в себе же.