Нужно научиться не столько ловить мысли, в которых мы отсутствуем как субъекты и действуем как протоколисты (а впрочем, это годится в художественном стиле мышления), а вырабатывать свободу мышления, способности к сознательному, продуманному наперед или целенаправленному мышлению. Иначе не будет и философской рефлексии. Не мы должны принадлежать мышлению, а мышление нам. Даже при всей опасности: «кто глубоко мыслит, тот и глубоко ошибается» (Хайдеггер о Ницше). Но и М.Ганди прав: «непроизвольные мысли — болезнь ума». Правда, ею нужно переболеть, нужно ввергнуть себя под власть духа, чтобы изведать его мыслимые глубины, дойти до границ его сферы, чтобы вернуться и начать все заново. К этому я и тащусь в данном опусе! Вновь повторяясь!
Первое чтение: недоумение — сомнение
У Батищева Г.С. неустанные апелляции к «беспредельной объективной диалектике», внутри которой уникальный горизонт — небосвод человека, и в этом ареале незавершимое «творчество — становление человека».
Но не скрывается ли (поставил вопрос ребром тут же) под субъектностью здесь абстрактная единичность в отношении ко всеобщему? Хотя он и говорит, что внутренний мир обусловлен этой беспредельной объективной диалектикой, а потому и принципиально разомкнут. Но что тогда остается от человека?
Потому он и напрягает (к с. 184) «межсубъектные отношения» до предела разрыва их, до перехода к «атомистическим отношениям». Но не разрывает, а соединяет субъектов в высшем синтезе, в котором они предстают как таковые, как «судьбические субъектности», но опасность разрыва сохраняется, и автор это чувствует.
То самое запредельное, надситуативное, некая «аура» или потустороннее, или третье в отношении к миру и другим людям и есть вектор творчества вероятно?
Поэтому Батищев Г.С. и говорит: «вперед, вверх!»
Он общение понимает (к стр.297) «спекулятивно» как трансцендирование, причем незавершимое, как «обще-ние». Или как приобщение, причащение, в котором не нарушается, не портится то, к чему происходит причащение. Все вокруг одни ценности, самоценности, то есть это относится не только к другим, но и к предметам. Тем самым открывается возможность «проехаться» по всей Вселенной, не страгиваясь в действительности с места? Некое «неопросвещенство» проповедуется? Мир ни в коем случае изменить нельзя? От практики, собственно предметной деятельности, ничего не остается? Собственно, это чистая духовная активность, что называется «серым по серому?» И это называется «творчеством?» Но творение здесь без преобразования. Во всяком случае до сих пор от преобразований он отвлекается, как бы переоценивая свой до-тогошний марксизм.
Или творчество, трактуемое как приобщение, фактически представляется как созерцание или безостановочное умозрение «беспредельной объективной диалектики!»
Периодически (к стр. 359) намеки на то, что в человеке не все еще испорчено, например, «атавизмом», «социал-организмом», «активизмом» и т.д. Изначально, внеисторически человек в своем виртуальном бытии остается (частично) человеком — творцом. На это и возлагается надежда. Но эти виртуальные возможности у Батищева Г.С. исторически не изменяются, а даны от века, точнее от «беспредельной объективной диалектики» и вспоминает он о них, когда некуда уж больше деться человеку, когда на его долю ничего не остается человеческого по суждениям автора. И тогда вытаскиваются на свет скрытые «неангажированные виртуальные возможности». Но где они и в чем они могут скрываться?
Дескать, человека нельзя испортить полностью или как он говорит: « … человеку длительное время все еще есть, что портить в самом себе…» (стр. 234, 252, 301, 359). А значит и «пятачок» человека допускается, исходная в нем точка. Не прячется ли под человеком здесь биологический индивид?
Почему у него ни слова нет про превращение идеального в реальное, сознания в бытие? Разве — это не суть творчества? Не потому ли, что идеальное для него не присутствует в действительности (как у его современника Э.В. Ильенкова)? Или в виде ценностей к нему человек только приобщается? Идеальное будет для него нивелировкой действительности или ценностей в ней? Это будет «субстанциализм» на другой манер?
Важнейший вопрос в теме «человеческого фактора (теперь) — это скрытые возможности человека, дремлющие потенции или как Батищев Г.С. говорит, «виртуальные возможности».
То, что находится за скобками задействованного, функционирующего в институциализированных отношениях. Но не абстрактные возможности, а ближайшие к действительности!