Со-временность — это как раз овладение в какой-то степени пространством во времени, измерение пространства временем, вмещение времени в пространство. Со-временность может «проталкиваться» к одновременности, никогда ее не достигая. Но современность всегда содержательна, именно в своем временении, т.е. в импульсах, скоростях, маятниковых качаниях «вперед-назад», а в конечном счете в тех исторически «определенных свободах», которые в ней возможны, допустимы. Например, «деньги как отчеканенные свободы» (Маркс). Но и самые разные свободы, да и смыслы, распространенные ценности. А пост-модерн? Должно ли в нем, наоборот, пространство использоваться для времени и даже взрываться как современность-одновременность?! Да ведь это будет игра, ирония, даже балаган? А «игра старше культуры» (Хейзинга)? Хотя это относится к театральной сценарности и вообще к любой сценарности, экранности. Это, конечно, культура: живопись, музыка, всякий вид искусства. И тем более современность в массовой культуре.
Что же тогда получается? То, что настоящее зажато ныне в капкане прошлого и будущего — это, наверное, правильно. Но ведь это-то и имеет место, т.е. может иметь место во втором состоянии пространства и времени, т.е. в постмодерне, когда пространство подчинено времени.
Что-то тут странно? Может быть все дело в трансформации первого случая или ситуации с пространством и временем в состояние второе? И в этом — то смысле все теперь иллюзорно? А произошло это технократически, спекулятивно-финансово, в обороте виртуальных капиталов?
Освоение пространств закончилось, это были великие «победы» над природой. И теперь все стало современным, доступным. Ставки должны быть сделаны именно на игру в иллюзорную современность, пространство исчезает или уже исчезло в одновременности, «время» шастает, где ему хочется, без всяких реализаций. Но дело и не столько в пространстве или времени, а в мнимой «со-временности». Это волапюк, а не современность. Ей теперь не нужны ни пространство, ни время. Первое куда-то исчезло или провалилось под ногами игроков-танцоров, второе подменилось ложными ценностями.
И именно в таком случае постмодерн оказывается радикальным пересмотром всего и вся. Переоценкой всех ценностей.
И что же, не было такой странной ситуации в прошлом? Мнимой современности с ее модами, расхожими мнениями, средствами связи, театральностью, вообще внешней жизнью. Да, были. Но теперь постмодерн, вопреки вообще модерну, в том числе и Возрождению, и Просвещению, и Рационализму... Социальным и индустриальным революциям и нескончаемому научно-техническому прогрессу, при том, что все это уперто в нынешней современности. Пост-модерн — это не очередной «пост-модерн», а впервые постмодерн.
В своей чуждости миру сему откровенничали многие подвижники в прошлом, но это были те точечные состояния, в которые они впадали перед «внешней — сообразностью» окружающего, где нет смысла, где нет гармонии, а есть лишь иллюзорность — и в разрыве таковых отношений им и виделась возможная гармония, опять же по Лейбницу «предустановленная гармония». Мы обманываемся в настоящем именно относительно прошлого. Оно-то и приносится в жертву ради «прошлого». Но прошлое не проходит. Оно требовательно зовет к целостности в намеках на «плюрализм», с тем чтобы проснутся из-в плюральности! Черт его знает, опять «диалектика» что-ли? Но это кажется не совсем так. Многообразие из единства, а не единство в многообразии. Да, из протестной, иногда, точечности в многоточии теперь. «Чтобы попасть в избранную цель на земле, надо целиться в небеса» (Достоевский).
… Да, но не слишком ли много надежд возлагается на постмодерн? Очередная утопия? Очередной «большой нарратив» в призывах, в допущениях, в возможностях «маленьких нарративов» (Лиотар)? Да и вообще все мельче, как бы корпускулярнее оказывается то, что было в прошлом большим, вседовлеющим в предлагаемых или констатируемых постах: «смерть бога» — в маленьких божествах, дьяволятах цивилизации, НТП; «смерть автора» в сомнимых соавторствах, в лжезвездах или оригинальничиньях в любой сфере «культуры», в которую превращается все и вся, «конец истории» — в анекдотических случаях с кем-то, известным под именем «человек» и т.д. То есть «посты» (концы) — не совсем то, что в них можно было бы буквально принимать. Их нужно понимать как намеки на что-то оборотническое, кажущееся исчезнувшим или наоборот исчезнувшее кажущимся? Ну не бывает конца ничему в этом мире?
Но тогда это банальность: история повторяется...
Т.е. в постмодернизме постмодерн заявляет не о себе, а о «постмодерне», который теперь имеет место быть и его нужно ухватить в квазитерминном выражении, но не в адекватном отражении — утверждении. Пост-модернизм подхваченный постмодерн, выразившийся — не выразившийся в том, что он есть. Это отблески, протуберанцы того, что на самом деле имеет место быть или происходит. Тут уж вдвойне загадка. Постмодернизм из постмодерна сам есть загадка за загадкой. Почему? Да потому что постмодернизм о себе не заявляет, но о другом, из которого он — да! То есть он двойное нет. И как это принимать?