Однако, человек все-таки душевно-духовное существо, несмотря на то, что понятие души и духа как философские категории у нас находятся в загоне и употребляются лишь в переносном смысле и разорваны друг от друга (см. М.С. Кагана). И вероятно разрыв этого сущностного единства человека и приводит ко всяким центризмам (субъективным и субстанциальным) или психологизмам, с одной стороны, социологизмам, с другой стороны, в исследовании мира человека.
Если дух поддерживается работой души, то и душа человека портится без духовной освященности, без «общественных» идеалов. Человек в работе над собой (как червь-шелкопряд) не исходит непосредственно из самого себя, перемещаясь из одного состояния души в другое состояние. (Смена настроений отражает смену общественных ценностей, к которым субъект приобщен). Это было бы равносильно «толочь воду в ступе», из ничего создавать ничто! В ничто обращается ставшая обусловленность, определенность субъекта, а она обуславливается междусубъектными отношениями, которые в свою очередь проникают в душу человека в виде нравственных, психологических и т.д. ценностей, установок, мотивов, одним словом в виде подвижек общего духа (общности, к которой принадлежит индивид или негативных к данной общности духовных явлений)
Но что же тогда получается, между душой и духом определённость субъекта, которая последовательно исчезает, но, следовательно, отсекается и дух, который обусловил эту определенность? Или эта определённость субъекта по отношению к духу чисто негативная? Душа учит человека все время каким не надо быть, а дух призывает все время к поиску. Но значит тогда и душа, и дух по отношению к реальному индивиду негативны? Или определение себя индивидом через работу души последовательно сменяет негативность его к духу на положение в духе, дает обретение своего духовного мира, точечное бытие сменяется приобщением к другим субъектам, одни лишь высоты духа — много-мерным общением, открытием себя в мире людей и ценностей. Возможно, но что-то…?
Точнее видимо, будет сказать, что в ничто обращается сам дух через работу души. Не определенность индивида негативна к духу, а дух негативен к определенности его. Иначе ради чего же мы отдаем души (не дьяволу, не смерти, а родине, людям, работе). Не ради подчинения наличному духу социальных, правовых, нравственных и т.п. порядков, во всяком случае не ради консервации их в виде господствующего духа-субстанции, а ради многомерного развития человека во всех действительных и возможных отношениях, ради самого духовного прогресса, без которого человека попросту нет. Поэтому тождество человека и духа — это всегда пройденный этап. Без «святотатства» в творчестве не обойтись, без замаха на духовный уровень эпохи продвинуться человек не может.
(Как попадает человек в состояние душевности, духовности? Этот вопрос нам решать не здесь. Это обнаруживается post factum. Это психология, а не философия).
Допустим это так. Значит, душа — это аннигиляция, самосожжение субъекта. Выделывание себя, вырабатывание внутреннего человека в актуальном состоянии и предстает душой. Но работа души совершается не ради духа, а ради возможности его опрокинуть как накопленную консервативность общественных порядков, усиливающуюся негативность статус-кво, по отношению к прогрессу в свободах, отсекающего все больше возможностей для общественного развития, когда многомерность превращается в одномерность и т.д.
Но чем сама душа питается, если не духом? А откуда ему взяться, если он уже поражён, закоснен? Или это тоже «пища» и тоже годится? Или она перерабатывается, переваривается, другой-то пищи нет?