Человек сжигает свое животное нутро (правда, это иногда делается при помощи спиртных напитков и других средств одурения!), свое непроницаемое, стиснутое со всех сторон ядро, плавающее в полумраке — полусвете далеких отзвуков, отблесков духовной жизни общества и — ближе — в хаосе самочувствий, «фантомов сознания» (Батищев Г.С.), т.е. намёков или симптомов души. Вот это-то (ядро) и подвергается аннигиляции и заменяется душой. Но наружу его не выбросить, отходов здесь не бывает. Это «абсолютно закрытый тип производства».
И как же человек выбирается из этой ситуации?
Но так ли уж непроницаемо, плотно, бесструктурно это ядро? И ядро ли здесь, не точка ли это? А разница есть. С ядром, пожалуй, ничего уже не сделаешь. Это уже обросшая точка или запущенное, безнадежное эго.
И вероятно точку эту может пронзить человек только как человек ультразвуком или инфракрасными лучами, волнами общения — как раковая опухоль убивается лазерными лучами.
Пожалуй, тут совершается прыжок открытия себя в духе. Душа обретается после определения себя в духе, по приобретению духовного мира.
Дело в том, что эта точечность бытия достается индивиду от окружающего мира. Она релевантна миру и поддерживается за счет согласия с ним, подобно тому как в микрокосме отражается макрокосм. Отсюда и нужно танцевать. Эта точечность не есть что-то чуждое миру человека, а эквивалентна ему. Хотя нужно учитывать и капризы индивида, случайности и т.д. Но это другая тема и другой уровень анализа. Именно в точечности бытия индивида его можно соотносить с окружающим миром (хотя Ильенков Э.В. говорит, что нужно вообще отвлечься от нее). Но точечность индивида работает лишь в согласии с миром. Это тот же мир в целом или частичный мир. (Варианты Батищевым Г.С. разрабатываются: «органицизм», «атомизм». А точнее здесь подходит именно «атомистичность индивида».) И, следовательно, преодолеть свою точечность индивид может только за счет неравнодушия, за счет проникновения в сферу междусубъектности, распредмечивания возможностей, одним словом, за счет несогласия с миром. Бой за внутреннюю свободу начинается на дальних подступах к человеку, с обретения духовных отдушин, через развенчивание кумиров, опрокидывание идолов, уничтожение фетишей. И лишь вместе с духовным освобождением человек обретает душу, выдавливает из себя раба обстоятельств, сбрасывает с себя старого мира мерзости. По овладению духа разумом и чувствами кончаются иллюзии, калейдоскоп самоощущений, и на месте обстоятельств среды воцаряется, вочеловечивается душа в ее открытости другим душам.
Значит уничтожение точечности бытия есть практический процесс преобразования обстоятельств. Несогласие с миром, неподчинение ему, само преобразование его рождает человеческие души.
Но это только в виде акта исторического действа. В процессе же неугасаемого творчества человека такая смена доминант происходит непрерывно. Обусловленность обстоятельствами уничтожается полностью, точечности в творчестве уже нет, душа работает неустанно, духовность всегда в перспективе. Правда, душа может и облениться и тогда она обратно сковывается инертностью, привычками и прихотями.
Но здесь нельзя оставлять в тени междусубъектность, на что напирает Батищев Г.С. Видимо непрестанная работа души невозможна вне общения (прямого или косвенного все равно), чтобы выходить на результаты творчества.
Третье чтение: саморефлексия
«Вырабатывание внутреннего человека» (к с. 54) как приобщение к беспредельной объективной диалектике. Человек не центр, так как он изнутри себя в многомерном становлении приобщается непрерывно к беспредельной объективной диалектике.
А как точка, центр он «субъект — ничто». Но не следует ли отсюда, что фатальное уничтожение точечности бытия, которое может иметь место исторически, уже и делает его «субъектом — ничто»? Иначе путаница получается? Другое дело, что вне становления, т.е. во всякого рода состояниях точечности, центральности, а отсюда и внешнего активизма человек и предстает как ничто, как провал и на уровне субъективности, и на уровне субстанциальности.
В том все и дело. А не в том, что как космическое существо человек заведомо есть «субъект-ничто». Что к беспредельной объективной диалектике он может притрагиваться как «ничто». Это, во-первых, софистика. Во-вторых, субстанциализм натуралистического толка. В-третьих, непонимание негативности ничто по отношению к человеку как характерологически отрицательного в человеке, возведенное в норму его жизнедеятельности, творчества; это точка зрения одинокого человечества во вселенной, проведенная по всем бесконечным направлениям, но не обращенная на себя. Точка зрения «слепой» активности, которая не только превращает вселенную в ничто перед собой, но которая последовательно распространяет вместе с собой гибельное начало на вселенную, подобно раковой опухоли в организме. Это самоумершвление человечества.