Механизм разрешения этого противоречия в социально-историческом плане заключается в том, что конкретные возможности общественного развития реализуются через осуществление синкретичных свобод индивидов, то есть через преодоление ничто в их виртуальных возможностях или уничтожение ничтожности человека в массовом порядке. Или идеальное осуществляется в реальности через преодоление человеком своей ничтожности (и разумеется от идеального тянутся связи, проекции на беспредельную объективную диалектику) и утверждение себя как душевно-духовного существа.
Не непосредственно виртуальные возможности осуществляются, а преодолевается то, во что они проваливаются (и внешне и внутренне для человека), само точечное бытие, сам субъект-ничто. И только через преодоление ничто, разумеется, можно приобщаться к беспредельной объективной диалектике.
Единство многообразия разрешается как многообразие единства, субстанция-субъект как субъект-субстанция. На уровне единства субстанциального разрешается в своем творчестве общественный человек. А виртуальность его что при этом?
Но общественный человек (к с. 332) преодолевает ничто и за счет жертвовании ему себя в качестве субъекта. Начиная с одиночества психологического, ценностного и кончая одиноким провалом в смерть-подвиг ради других.
Надо платить ничто собою за творчество-становление.
Превосходно (с. 364) на счет «совести» и о вселенности в человеке.
Но он имеет в виду (с. 336) не столько «ничто», а сколько универсальную преемственность в культуре, чтобы приобщаться к беспредельной объективной диалектике (см. выше). Но это ведь одно и то же, поскольку через преемственность снимается (отставляется) ничто, и человек как реальное существо сплавляется с беспредельной объективной диалектикой.
Надо пойти дальше по этому пути. Иного выхода нет. Дальше и глубже…
«Диалектика творчества» — взаимопроникновение творческого наследования и наследующего творчества.
«Страна детства» — междусубъектность (гармонические отношения) — беспредельная объективная диалектика. Вот векторы творчества. В точечном бытии человек или вселенную превращает в ничто, или себя — в ничто. Причем одновременно это происходит.
(К с. 382) Так и есть … субстанциалистически ориентированная объектно-вещная активность есть самоаннигиляция человека.
Свобода у Бердяева Н.А. (с. 415) равна небытию. «Творчество из ничего, то есть из свободы».
Однако необходимо уничтожить уничтоженное, а не выламываться из ничего.
Но (к своему) ни о каком взаимопроникновении субъектов не может быть и речи, если эти субъекты являются ничтожными. Они тогда сливаются в монотонное, абстрактное, одинокое «Я» во вселенной и навсегда будут отдалены от нее или наоборот исчезать в ней? Но речь идет именно о взаимности, а не об абсолютном слиянии субъектов. Беспредпосылочность субъектов в общении и творчестве не в том смысле, что у них «за душой ничего нет», а в приобщении к беспредельной объективной диалектике на уровне неограниченного наследования культурно-исторического мира. «Творческое наследование» и «наследующее творчество» — говорит автор. Собственно, перед нами особенный культуро-исторический субъект творчества во всей своей особенности признающий междусубъектные узы.
(К своему) в ничто ввергается человек, если его непосредственно сталкивать с беспредельной объективной диалектикой. Или статичное состояние человека во вселенной равно субъекту — ничто. В промежутке между ничто и вселенной человек сам есть ничтожество. Становлением жив человек, от него отвращается ничто до пустой абстракции и открывается вселенная. Но и ничто реально перед вселенной, хотя оно отбрасывается далеко назад, в необозримую ретроспективу, неживую интенцию. Приход из ничто в мир совершился. Это и есть вселенная, из которой человек вышел, но к которой кажется нет возврата в беспредельной объективной диалектике. Но тогда человек несет с собой беспредельную объективную диалектику, отвергая ничто? Или убегая от него? Держась от него всегда на дистанции? Приобщаясь к беспредельной объективной диалектике, он держит ничто на расстоянии и во времени от себя. Или приобщаясь к беспредельной объективной диалектике во времени, он держит на расстоянии от себя небытие.
Хотя небытие и достает нас в качестве точечных, смертных существ. Да и в прижизненном, неблагодарном природе активизме догоняет в виде духовной самоаннигиляции. Так что ничто (небытие) и ирреально далеко в становлении и реально близко в самоуверенном, антропотеистском бытии.