5. Преодоление со-знания для открытия человека
Если человек свободен в бытии, то в духе он тотален — замкнут на всех других. И всякая трансценденция, даже преступление, есть замыкание на субстанцию всечеловеческого мира. Парадокс: человек закрыт в большом, открыт в малом. Открыть его можно не в духе, а только в бытии. А точнее: в духе, но из бытия. И, видимо, замыкаясь в духе, он и разрождается результатами деятельности и всякое открытие человека из бытия в конечном счёте нейтрализуется в духе. Сила бытия в его неопределённости, достоинство духа в его субстанциальности. Бог его знает, может поэтому он и «рыщет, где хочет!?»
Но значит, открытию человека предшествует дух?! В том смысле, что он и утилизует (распредмечивает) всякий результат деятельности. В самом преобразовании природы и социальных перетрясках дух замыкает человека на себя. Дух хочет, чтобы человек в конечном счёте стал им — самосущим, самодовольным, самоограниченным. Но, значит, человек обречён в духе на то, чтобы никогда не знать себя как свободную индивидуальность? Всякая субъектная открытость человека упреждена в субстанциальности(закрытости) духа? И открытие человека как такового никогда не состоится?
Да, но если дух властвует над бытием, то проблема не непосредственно в открытии человека, а в освобождении бытия его. Никакое прямое возвышение к духу от бытия невозможно, потому что оно-то и убивает человека. То есть проблема не в том, что бытие определяет сознание (это должное), а в том, что сознание определяет бытие (это фактическое или сущее). Из духа человек убивает себя. Да, он то и дело приобретения в свободе жертвует молоху духа. Человек — духовный самоубийца. Поэтому внутренний человек постоянно и оказывается внешним (формальным, заёмным, безличным) человеком. Дух уравнивает всех индивидов, сводит их в одно и то же — бесконечное, безвозрастное, родовое существо. Правда, дух, отчуждая бытие, не опускается обратно до него, а откладывается во внешних общественных порядках, т.е. представляет себя сущностью человека. Хотя это и «немая всеобщность», дух «бездушных порядков».
В духе человек, конечно, обретает мир, но мир всегда ограниченный, грозящий исчезновением самого человека. И дух нужно сделать орудием человека. Надобно утвердить самоцельность бытия и использовать дух как средство для этого, то есть интеллект. Бытие нуждается в духе, но не в одном и том же, а во всё новом и новом. Требуется прогрессия в духе, а не господство одного и того же застывшего духа. И наоборот, господствовать дух может лишь в качестве одного и того же, и в нём же свернуто бытие, а, следовательно, и отсутствует человек. Более того, само бытие никак иначе и невозможно, как только в духовной прогрессии.
Дух не понять из него самого, но только в переходе от одного духа к другому духу. А обусловлено и возможно это мерными открытиями человека в бытии — и углублениями, и расширениями, и возвышениями. Понятие духа всякий раз есть понятие бытия, а не его самого по себе. Быть в духе — значит быть из бытия вообще. Если только человек есть, то возможности его бытия — это вся Вселенная. Правда, дух хитрит и даже издевается над человеком, опрокидывая его обратно из вселенности к ничтожности, в качестве перспективы гасит истоки человека. Но возможно, что и не дух издевается над человеком, а человек хочет легкого существования — без труда и только за счет внешней перспективы (=готовых программ) дать себе жить. Когда он спекулирует на духе, извлекая эффект из отношений к другим.
Но может быть и так, что дух нейтрализует усилия человека в овеществлении результатов деятельности. Прорыв же в духе (решение сверхчеловеческих задач) опредмечивается в ценностях. Если дух господствует, то это и есть состояние отчуждения человека, со всеми отсюда вытекающими социальными последствиями. Если же он прорывается, то открываются и новые измерения внутреннего (а не где-то там еще пребывающего) человека. Человек теряет свое бытие, если не овладевает духом, а следовательно, и миру ничего не предлагает реального.
Точнее даже, он не теряет бытие, а всё ещё пребывает в состоянии ничтожности, не родился как личность. Впрочем, и первое возможно, как отбрасывание человека к истокам ничто в силу неизменных порядков в обществе, выражением которых и является господствующий дух. Но в любом случае человек есть только в прорывах духа.
Человек есть всё из бытия. Если он только есть, то он есть всё. Но застоявшийся дух загораживает собой универсум, рассекает мир человека на имманентное и трансцендентное. А «изнутри» реальности к «запредельному» не выбраться. Но при этом не реальность промежуточна, а со-знание есть «промежуточная реальность». Так что в нём (со-знании) субъективное бытие корреспондируется с объективным бытием. «… Чем полнее во всём объёме и во всех своих частях обретается мир в распоряжении человека, как мир, завоёванный человеком, тем более объективным выходит на свет объект, тем более субъективным оказывается субъект».