Человечество хочет быть не только формальным сознанием, но и реальной субстанцией (цивилизацией homo sapiens), а точнее даже, всем миром, но это невозможно без дочеловеческого. И, видимо, сознание при этом не гасится, не подменяется полностью общественной субстанцией, оно сохраняет связку дочеловеческого-сверхчеловеческого и тем самым обнаруживается в своей истине. То есть сознание, конечно, не может держать связь бытия с миром для этого нужна вся материальная и духовная культура — но оно есть вектор дочеловеческого-сверхчеловеческого, внутренняя форма обобществленного человечества, чистая возможность человека, его скрытая сила.
Чем больше общество (=государство как империя, как США или ТНК) посягает на то, чтобы быть всем миром, тем острее встаёт проблема истоков и перспектив человека, т.е. дочеловеческого и сверхчеловеческого, проблема человека в целом.
В сознании можно выходить от бытия в мир (объективация), но в той же мере можно и сводить мир к бытию (субъективация). То есть в мире человек ещё не открывается, а только приоткрывается, раскачивается из бытия в субъективности и объективности. Мир, конечно, нарушает равновесие сознания, но не он есть самоцель человека, не он есть сверхчеловеческое. Мир порождает человека и в то же самое время сам нуждается в доразвитии в сверхчеловеческом. «Человек — существо, посредством которого существует мир». Поэтому, когда говорится об открытии человека как бытия-в-мире, то имеется в виду не наличный мир, а мир идеального. Сам по себе мир — это колыбель самопознания человека, благодатное обстояние его бытия, а в конечном счёте — крылья надежды, на которых он взлетает к сверхчеловеческому.
Преодоление сознания есть достижение идеального. Бытие-в-мире — не уход в сторону от высокого предназначения, а продуцирование идеального: творение добра, утверждение красоты, постижение истины. Бытие-в-мире — самоосвобождение человека. Так что не только человек нуждается в мире, но и мир нуждается в человеке.
Сознание опосредует мир как объективную реальность, но в пользу реальности субъективной. Само опосредование мира как объективной реальности есть субъективация (М. Мамардашвили). Объективная (точнее, объектная) реальность есть, в действительности, самопроекция субъекта на мир! Поэтому-то и необходимо преодоление сознания, с тем, чтобы выйти на мир в его идеальных измерениях (мир самосущий). Но это не простая констатация того, что есть вне сознания, а признание мира с самоотдающимся привнесением в него всех сил и возможностей субъекта. То есть одобрение, украшение, оправдание мира. И человек — в этом уходе в мир (пример — Л.Н. Толстого, Шакарима К. и других аулие).
Преодоление сознания необходимо потому, что в нём мир привязывается к субъекту познания с тем, чтобы подвергнуть его насилию, сделать сподручной реальностью (М. Хайдеггер). Но устанавливая таким образом господство над миром, рационализируя его технически, человек теряет себя в вещной субстанции, и открыться он может не в этом мире, а по ту сторону его, в мире идеального, о котором вспоминает душа (Платон). Опосредование мира в пользу субъективного должно быть сменено опосредованием опосредованного в пользу самого мира как самосущей реальности. И завершается это открытием мира идеального. Опосредование опосредованного — это только негативный момент, касающийся наличного (отчужденного) мира, позитивный же момент заключается в том, чтобы вообще отказаться от всякого опосредования (схватывания, подчинения, утилизации), для того чтобы открыться как непосредственное бытие в идеальном мире.
И, видимо, вплоть до этого и бытия человека нет, есть лишь дочеловеческое Я. Бытие обретается в тот самый момент, когда открывается бесконечный мир, освобожденный от субъективного, своекорыстного, уплощающего отношения к нему. Человек есть не просто в мире, а в чистом, идеальном мире! Однако, путь к нему лежит не в той же плоскости, в которой мир опосредован и продолжает опосредоваться сознанием (теперь интернетом), не в горизонте общественных отношений (за пределами их апокалипсис), а в возвышающемся от ничто во все становлении, т.е. в преодолении сознания и подчинении общественных отношений человеку, чтобы они обернулись «одеждой» его сущности. Это путь принципиально иной, чем тот, которым человечество шло до сих пор, за отдельными исключениями (Голгофа Христа). Не вперёд и даже не вперёд-вверх, а именно в вертикали самостояния и открывается человек. «Самостояние человека залог величия его» (А.С. Пушкин). Так что, собственно, это и не путь, по которому нужно пройти, а то мировое состояние, в котором он себя застигает. Даосское «Дао». Где человека нет в обыденном смысле, но где он воистину есть, где он не от мира сего дан в мире ином, а из мира иного дан в мире сем. Быть в мире сем он не может, быть он может только в благодати мира идеального. В этом его высокое предназначение.