Тут должна быть и грань Я и Мы, чтобы не провалиться в самокопании, самобичевании. Эта грань должна разводить и само-мазохистский комплекс. И что же тогда зла на себе должно хватить в меру? Ну да, чтобы открылось, установилось добро в отношениях к другим! Добро только таким оборотом оказывается критерием зла!
3. Утопия мысли в пересечении хроносом чувственности
И вновь… о том, что мысль пространна до утопичности. А потому, она и предшествует чувственности. То есть, отвращаясь от чувств мысль и становится пространной — схематичной, поверхностной, формальной и все дальше расстилается в бесконечность. Странно, но эта мысль, возвышающаяся над чувствами сверхчувственна, в смысле супер-чувственна, наглядна, картинна, то есть, мнимо-чувственна, потому что останавливается время, которое и предстает в чувственности, а не в мыслях.
Да, но это не пред-рациональная чувственность, а пост-разумная, в которой только и можно испытать время. То есть это не опытное, эмпирическое время, а Хронос вне-, над-, из- топоса. Рок, судьба, фатум. Эсхатология, предопределенность, апокалиптичность.
Вообще в самом чувственном опыте мы костенеем в привычках, стереотипах, предрассудках, подо-зрениях и т.д и т.п. А потому-то и под–готавливается мышление, которое отвращается не от самих чувств, а от их «временности» (преходящности), сиюминутности, случайной ситуативности. И теперь в этой пост-рациональной чувственности и дано подлинное время, то есть не мы в нем, а оно в нас. Наверное, это и есть уже пере-живание (Дильтей, Зиммель и др.). Когда не мы «в искусстве, а искусство в нас», когда «над вымыслом слезами обливается»! Да, это чувственность пропущенная, прокрученная, осмысленная через сито мышления и есть уже искусство. В котором и улавливается время? В борении с пространством? Что и дано в художественных образах. Но не тривиально ли сие? Как будто бы время схватывается в обогащенной разумом чувственности? Не просто видеть, а уметь видеть, не просто слушать, а знать, как слушать, и так далее? Грамотная, образованная чувственность? Чуть ли не «физическая культура» чувств? Достигаемая тренировками, сноровками, ухваткостью? Ума для этого конечно хватает. Если поднапрячься. Но это именно выжимки ума будут, а не время в чувственности… А?
Чувственность преодолевается в разуме. Но может она в силу этого и должна покидать его в обретении времени? Рационализм в постмодерне подвергается отрицанию во имя чего? Для уступок «одновременности разновременного», не так ли? То есть разум, в лучшем случае схватывает современность. Это просвещенческая установка. Но вот кажется теперь: просветились, хватит! Нашагались в ногу со временем, намодничались! И… пропадаем, упираемся в апокалипсис! Нужно быть, а не «пробовать быть — на авось», от эволюционных реформ вплоть до революционных экспериментов!
Время не пробуется на вкус, оно вынашивается в душе, оно даже не исторично, а меж-поколенно, не линейно, а волнообразно.
И именно преодоленная в разуме чувственность должна его покинуть во времени?! И наоборот, время не разумно, оно чувственно? Оно в парадоксах, в которых чертыхается, трепыхается разум, когда «ум заходит за разум» и он в напряженности: быть или не быть? Но вопрос этот в нем, через него не решается. Бытие открывается через его отрицание из рационального в чувственности, то есть не так чтобы из чувственности открывалось бытие теперь и впервые, а бытие всегда открыто в чувственности. В этом и с-мысл времени. Оно готово как свободное время к обретению в чувственности. Точнее, не к обретению как к использованию (тут «много собак зарыто» в тратах, потерях, сублимациях и т.д.), а к обретению как испытанию бытия. Недаром, наверное, shckol — школа, досуг — свободное время. Оно даже не дается, а есть «чистая чувственность». Истинное бытие.