Не сама ли вселенная в ее яви человеку? Вселенские лики человека? Вселенское обличие человека? Или вселенский облик человека?
Ну, а почему бы не допустить как вселенское само-стояние человека? Которое может состоятся, а может и не состоятся?
Точнее, это душевно-духовное состояние, в котором человек обнаруживает в себе вселенское существо, но как таковое оно требует от человека состоятельности. Предъявляет меру состоятельности. Критерии, масштабы, средства, возможности в тех самых сущностных признаках, в которых он призван состоятся в состоянии вселенского существа. В зове вечности он и есть душевно-духовное существо, но еще не вселенское. И Г.С. Батищев это чувствует «в творчестве-становлении». Но в душевно-духовном состоянии актуально уже и предстает существо вселенское. То есть представимо «Камо грядеши человече»! И это состояние не есть покой в душе и удовлетворенность в духе. Оно даже и не ситуативно и не временно, да и несвоевременно и не со-временно, а есть само временение (по Хайдеггеру), которое идет на встречу из будущего. Где душа во встрече с духом продолжает продлевать бытие-в-сознании мира. Со-стояние встречи выстаивается, отстаивается в душевной неуспокоенности и духовном волнении, конца и края кажется ему не будет, не может быть этому самому со-стоянию, но оно «длится» в своей невозможности как действительность человека в самопревосхождении.
Но тогда душевно-духовное состояние не исконно, если таковые встречи происходят? И почему же они происходят?
(24.01.19 опять кошмар. Где то кого-то искал. Чтобы поставить экзамен. Тонул, вплавь в запруде кружил около какого-то здания. Не мог его обойти. На берегу встретилась жена. Вещмешок был промокший. Но еда сохранилась!)
Накануне бодрая лекция по «Проблеме Бога в философии». Может вертикаль: «бодрость-обыденность-кошмар»? В кошмарах-заблуждениях падаешь не от истины в бодрствовании, а выпадаешь от правдоподобия обыденности к заблуждению — бестолковому движению от себя во все тупики обыденности (или уже повседневности). Истина возвышается в бодрствовании (достигается, ухватывается) и за это наказание — компенсация в редуктивности «правдоподобия из обыденности» к калькулируемому его сну-кошмару как повторяемости того, чего никогда не было. Так что, не обыденность сама как таковая есть повторяемость того, чего никогда не было (см. выше), а томящаяся в ней, свернутая повседневность протягивается в правдоподобии сна-кошмара?
Но сон хромает на кошмарах — самопотерянностях и на встречах с собой. И в промежутках любовных «встреч».
Да, но «повторяемость того чего никогда не было» возможно и как кажимость наяву, во что не верится, но видится. Во сне же в этом можно быть уверенным. Собственно, сон и есть вера в кажимость того, что со мной что-то происходит не по моей воле. А может и по воле моей, на что мы обречены в мире сем?!
Сон — отдых души и предупреждение духа! Отдых от телесности и упреждение преображенной в дух души. И особенно относительно «явных взлетов» в бодрствующем состоянии. Не отрывайся от земли! Но чтобы разобраться в том, что здесь имеет место, что происходит теперь? Из должного, сверхсущего, что тут нужно ожидать как долженствующего вместо наличного статус-кво! Из должного через наличное к долженствующему. Но это уже сон-озарение, сон-призыв, а не сон-кошмар, в котором-то мы и размазываемся, расстраиваемся, утыкаемся во всетупиковость.
Кошмары все чаще, потому что уже тонешь по горло, по голову в обыденности. А «сны-в-руку», чтобы начать дело делать, а не заниматься пустопорожними разговорами, приходят все реже, если уже и вовсе не кончаются.
Взлеты в бодрствовании возможны для «меня», а с «Мы — имярек человечества» как дело обстоит? Оно тоже взлетает или оно все еще только и спит? И твои кошмары это имманентное его состояние, в котором и тебя-то нет и человечество себя «не знает». Так что твои кошмары — это и не твои кошмары? Хотя может быть «сны-открытия» — это тоже всечеловеческое, но уже прозрение! Или в философской разрядке-рефлексии это перемежающиеся субъектно-субстанциальные состояния: то субъектность в субстанциальности, то субстанциальность в субъектности? В обыденности это разведено как впрочем и представлено душевно-духовной сглаженностью. В центробежной-центростремительной нейтральности как в боковом мире.