Это и «нейтральность самостояния», и «интерактивное ничто», и «междусубъектность», и «Я — Другой». В частности, это «рефлексия к абстрактному Я в преимуществовании Другого».
… И тут надо доосмыслить соотношение рационального и чувственного в том отношении, что в пострациональном хроносе чувственности с истечением в нем же времени оттуда-сюда и раскрывается душа навстречу духу свыше… как сверхразуму? Вместо «утопической перекладины разума» в «сверхчувственном хроносе» (см. выше)?
И что же тогда дух сверхразумен, а душа предчувственна? Что-то сомнительно кажется? Да и не перегрузка ли это понятийная? Лезвие У.Оккама как бы требуется: «не умножать сущности без необходимости»?
А что если здесь нечто обратное таится: до-разумность духа и сверх-чувственность души? И возможно тогда и можно будет уловить пульс времени, где душа бьется над «полом» топоса и в «потолок» духа? Т.е душа парит в духе, а дух душу к этому взывает? И они могут быть сердечно сплетены? И это бывает дано порой даже в унылой обыденности? Вплоть до адеквации телесного и психологического?
Или они в хроно-топосе человека прямого отношения к познанию не имеют? Но как трансцендентное к имманентному, т.е. опосредованно-опосредствованно?
Т.е. могут быть и «до-», и «сверх-», и «вне-» чувственного и рационального. Потому что в них нет и субъект-объектной коррелятивности. Но они аксиологичны в онтологии человека, смысложизненны. Но это в состоянии их гармонии, в самостоянии человека. Когда не о них пишется, а они «выписываются» сами. Когда о них не говорится, а они испытываются. Не человек в них, а они в человеке.
Человек в хроно-топосе чувственного и рационального из душевно-духовного самостояния пребывает. В этом и тайна его. Но она таким образом и раскрывается в чувственности из рационального с их взаимопересечением. В рацио-чувственной интуиции, от которой и отправляется душа.
Ну и к тому, что «опрокинутая пирамидальность» человека как бы завуалирована в дольней междусубъектности вплоть до ничтойности? Но в душевно-духовном самостоянии человека она возникает (обозначается, символизируется) с превращением самой междусубъектности в «окружающую среду» — теперь уже упертых и усеченных сверху пирамид (Δ∇Δ) — без души и духа. В их иллюзорном величии, в котором была жизнь, остановилось время. Есть только топос, но времени уже нет. Оно обрело другое русло. По ту сторону добра и зла.
Так что, если время течет оттуда-сюда, то избирательно в мире сем. Не все в нем готово, открыто для наступления времени не в будущем, а приеме его из будущего как Эманации, т.е. «временения» (по Хайдеггеру). Элементарно: к ленивому вдохновение не приходит. Нужно отдавать душу.
… Но для этого само будущее должно обернутся «настоящим» в надвышности, в сверх-сущности для сего мира, а тогда и само настоящее оставляется, устраняется? А что если таким-то образом настоящее отставляется, устраняется? А что если таким-то образом настоящее из преходящности (временности) превращается в конечность, через которую в обыденности и обозначается (дана) вечность? До этого исчезающая в преходящем, она теперь раскрывается или приоткрывается в конечной «упертости», фактичности?
И это будущее не иное время на смену времени нынешнего, а вообще время над топосом, вечность в ограничении (определении) бесконечности.
То, что линейное время как цепочка прошлое-настоящее-будущее сворачивается и останавливается было представлено в теориях циклического развития. Вообще о том, что у времени всегда есть конец, существует множество мифов и учений — религиозных, мистических, пророческих, культурологических, философских и т.д. Рок, фатум, судьба. Провидение, эсхатология, апокалипсис — все демонстрируется историческими фактами. У истории были начала и стало быть наступали и концы.
Но это линейное время калькулируемое в топических терминах. В нем длительность есть протяженность. Время даже не уравнено с пространством, оно подчинено ему вплоть до (заведомого) исчезновения (растворения). Собственно время использовалось в пространстве, ему подчиняясь. Оно преодолевалось и пресекалось. Оно измерялось и уничтожалось. Так, что тут удивительного может быть, если вся история зияет провалами, «концами света»!
Кстати, почему «концы света» все-таки? Разве может быть у света конца?
Не кончались ли «нарисованные времена», в смысле ожидаемые в мире сем от мира иного? Рассчитанные времена?! Сведенные к топическим отношениям измерения хроноса? «Эпохи» как воздержания?
Свет, конечно, сменяется в зависимости от ареала, куда он приходит. Но он-то сам не сменяется, а это цивилизации перемещались по земле. И до сих пор это происходит. И конец цивилизации — это не конец времени. Т.е. это конец измеренного времени. Которое пропадает в пространстве.