Время таким образом улавливается лишь в душах.
(17.04.2019. Был сон схожий или о том же, что не надо делать, но что упорно все-таки делалось. В демонстрации к остальным, в том числе и ко мне. Да и сам участвовал в этом лицедействе, обманываясь и зная об этом. Не с моими ли «поисками времени» эти видения связаны? Что они никчемны?
И в спросоньи — мысли о напрасных потугах. «С ума сошел что-ли к концу жизни»?!)
Нет, просто пока «еще дело до конца не доведено»! «Время» еще не доказано, еще не убедительно. Еще не найдено — время. Все вокруг да около. Поэтому «хроно-топос человека» нужно продолжать, дополнять более радикальными соображеними. Или теперь уже должна быть «вещь», отличная от того, что предлагалось опубликовать (о чем и думалось до этого в ожидании отпечатанной рукописи в начальных главах).
И возможно, единственная рефлексия достойная человека — это рефлексия над временем. А все остальные — попутные и последующие. Человек и открывает себя во времени из пространства. А впрочем это происходит всю жизнь, открытие за открытием, в переоткрытиях… Да, но относительно встречи со временем и душевно-духовном подъеме из этой встречи неужто покидаются человеком его земные основания? Не «прожектерством» ли это отдает? А впрочем псевдотворчество очень часто встречается в этой жизни. Хоть отбавляй их. Элементарно, это предстает в гордыне, тщеславии или лицемерии, высокомерии, а в целом это и есть своемерность человеческая. Эгоцентризм, индивидуализм и т.д.
Земные основания (в смысле мир человеков) не покидаются, а должны утверждаться — с переоценками конечно, чтобы в нем становилось светлее, больше душ открывалось.
… Что-то еще было? Может посещение мысли оттуда-сюда как осенение с отрывом от них в приземлении? В пресечении их повседневностью, потому мысль-то ее и пронизывает в своей глубинности? Мысль приходит и убегает, что воплощается в слове и разлетается, не находя прибежища? Хотел ее записать — поднялся в кабинет — а она исчезла. В чем дело? Что она безотлагательна? Ее тут же нужно было и зафиксировать как субстанцию в субъекте. Но именно этого она избегает. Нужны всегда средства протоколирования, закрепления, они и используются, но они не адекватны тому, что должно уловиться, т.е. очень «изменчивы» и даже неизвестно насколько? Было посещение истины и исчезновение. То, что было, остается как тающий след, но не как оно само?!
Да ведь это и есть подлинная рефлексия над временем — под временем, но к тому что было, чтобы в этом обращении не оно исчезало? Время обнаруживается в его обратном исполнении, т.е. когда оно останавливаеся — что-ли? Ну, опять-таки из протянутости время обнаруживается как время оттуда-сюда?!
Да нет, это проще в повседневности горизонтной представить, из тупиков(?) бытия время обьявляется благодатностью свыше, из восхода в спирали от здешнего мира…
А она вот в чем. Видимо это имелась мысль о том, чтобы записанной быть тут же, но не успевается и потому теряется.
Лозунг: вспоминай, помни то, что вызвало сие. Восо-вспоминуй, чтобы то, что было, воспоминулось! (Но кажется это уже было?!)
Жазылған ой әрдайым қайдан шыққанымен байланыстырамыз. А өзімен өзі не екені жасырымда... прикрывается, глушится — поэтому-то и нужно записывать сразу без интерпретации и воспоминаний (см. выше).
Но это ведь в принципе невозможная вещь, сначала мысль потом запись ее, следовательно о мысли всегда потом догадывается. Вплоть до того, чтобы была — теперь и надолго? Возможно ли это?
Если всегда о мысли потом, чтобы она стала теперь? Без фиксации не обойтись, даже в новейших, совершеннейших технологиях — она всегда потом фиксируется.
Поэтому записывая — мыслить, не мыслить — записывая что ли? Элементарно: думая о времени, мы уже упускаем время в фиксации того о чем мы подумали?!
Поэтому познай себя — владей временем. Хотя может быть — поскольку это невозможно как таковое — будь во времени, береги и почитай и не трать его.
И это не навязчивая идея, чтобы исходить из времени вообще, а раскрывающийся смысл жизни.
Ну элементарно: в топосе себя невозможно ухватить, только в хроносе. Не так ли? А посему и время всегда востребовано бывает, довлеет.
Но вот чувственность (опять-таки), т.е. телесное бытие — это разве не «тут-же бытие», в котором не нужны воспоминания, а присутствует все «царство бытия»? «И жить и чувствовать спешит»! Не потому ли, что убегает, растекается смысл жизни? Время временится и у него нет скобок пространства. Мы, если только это мы, всегда во времени.
Но к слову, не я, Колумбаев Б.Е., об этом говорю, а человечество во мне, в снисхождении. Хотя и неизвестно почему? Но я слышу этот призыв, и я же нахожу себя в том, меня превышающем. Но я ли это или кто-то иной, такой же — неизвестно! Не заставляет ли писать об этом невольная рука всевышнего?