Но в духовном подъеме, который «покупается» таким образом, не повторяется прошедшее время, не воспроизводятся прежние чувства. И вообще в этой отступной духовности это уже и не время, и не чувственность в которой оно текло бы как до этого эмпирически. Духовность — это не сохранение даже чувственного опыта. Это было бы лишь снятием пены с поверхности текущей, и продолжающей течь, жизни. Что тоже может случатся с нами убогими, грешными в этой жизни.
Элементарно это и означает отступление (унижение) человека в себе. Но не досужий ли это выкрутас: назад в будущее, т.е. в прошлое как в будущее? Или ретроградство? Обскурантизм? Не то, структурализм с его архетипами? Поэтому, если это отступная (откупная) духовность, то в чем собственно ее смысл?
И не само ли это время, которое впервые может и обнаруживатся заключенным в про-странстве для человека? Т.е. в нем самом стесненное, которое только таким образом, и обретается как в своей несвободе?! Как душевные муки прежде всего, а не какое-то радостное испытание «обретенного времени»?
Но значит и использованное, потраченное, прошедшее время было не временем? А чем же тогда оно было?
… Или наоборот, это как раз было время, а теперь в духовности оно уже не совсем время? Там буквальное время. Теперь осмысленное, значимое, знаковое время? Проза времени и поэзия времени? Ну, может быть, и что же из этого следует?
Но и освобождение времени в душе человека не означает отбрасывания (разрешения, взлома) пространства, а установления (в нем) некоего преимущества над пространством и только таким образом осуществляется их сочетаемое (в хроно-топосе) принятие для определения смысла жизни. Потому без отношения к пространству, т.е «чистое» время, это будет лишь отвлеченное, абстрактное время.
… Да, но суть проблемы в том, что материальные достижения происходят за счет духовной деградации. И с этим, как будто ничего поделать нельзя? Но при этом существенна роль времени, оно ускоряется в научно-техническом прогрессе. И главное (по видимости) — используется, покоряется, овладевается. Но для духовности теряется, растрачиваеся, обезличивается. И в этом и заключается по сути духовная деградация. И как вековечная иллюзия она исторически неизбывна именно как «обретение» времени. Это «время — навыворот», именно как текущее из прошлого к будущему. Но это и есть фатум, рок, судьба и т.д., а не время как таковое в котором человек не терял, а находил бы себя?!
Но объективный закон «траты времени» действует неумолимо. И с ним приходится считатся, и духовная деградация сопровождает действие этого закона. Но осознание (рефлексия) ее возможно и происходит в «открытии» и встрече со временем в творчестве человека вообще. Когда «на дне отчаяния испивается глоток надежды». В бессилии, потерянности, опустошенности время «посещает» человека. Не как повторение опыта, не как оживление памяти, а всегда впервые как озарение-интуиция, где иллюзия «обретения себя» сменяется радикальной «отдачей-потерей» в подчинении себя времени. Подлинное обретение себя и есть безусловное, безотчетное поклонение времени! Будущее при этом не склоняется к прошлому, а превозносится над настоящим, смыкая его с прошлым. Да собственно будущее и предстает настоящим, т.е. в смысле «действительным» (в Гегелевском понимании как «разумным»). А потому время и течет оттуда-сюда, а не в бессилии отсюда-туда, в мольбах перед небесами о спасении.
Человек открывается не вслед и потом, а здесь и теперь же, открывается как космополит.
… Способов утраты времени существует много и в веяре множества ссылок-векторов — начиная с использования и кончая временем впустую (в бездельи), а единственное в чем оно может быть нам дано — это (испытывающее себя) поклонение ему! В потере!
И здесь же кардинальное различие в научном подходе ко времени и обратным исходом из него в искусстве.
И тут же, к духовной деградации ведет не собственно «материальный прогресс» (возможность которого вообще сомнительна) или вовсе даже он здесь не причем, как казалось бы по логике противоположностей. А с самим человеком происходят (скрытые, латентные) трансформации, метастазы. Нужно иметь в виду его знаниевый статус.
В познании он грешит (приобретая, теряется)). И это даже не миф, а продолжающееся самоопустошение человека.
К духовной деградации ведут достижения (=провалы) в познании — вот окончательный вывод! Противоположностью духовного является не что-то внеположное для человека, а его собственная «чертовщина» в познаваемости мира. Знать — значит не быть, быть — значит не знать. Творчество переступает через знание как бытие из небытия (Платон).
Да, «знание-сила» (Ф. Бэкон), но чужая, которой мы пользуемся, распоряжаемся. Это не сила воли, а сила поневоле, приходящая к нам извне и овладевающая нами. Потому-то истина объективна, во всяком случае она посредине, в междусубъектном мире, а не во мне.