Современность и есть сквозящее ничто или скважина ничто.
Однако, кажется, все это взаимо-увязываемо. В пустоте душевной и таится точечное ничто или ничтойность, однако в духе она обнаруживается, с тем чтобы впустить время в душу и в его обретении осуществить подъем в духе. Так что здесь собственно путаницы никакой и нет. Другое дело, что именно в «ломке» (размыкании, распахивании) про-странства, в котором и пребывал до этого дух и обнаруживается как теперь уже взбудораженном ничто, до которого отсылается и из которого выкарабкивается душа в духе и через дух.
9. Несть «опыта встречи» со временем?
Сам «улов» времени приводит к душевно-духовному со-стоянию, так что во «внутреннем мире» (по должному) происходит трансформация (если не пертурбация), но не для, а в самом обретении времени...
И даже при всем «равнодушии» времени к человеку, сам человек к нему никогда не-равнодушен. А именно должен быть к нему если не душевно, то духовно предрасположен, поэтому он и есть чело-век. Он душевно-духовно чреват из мира иного. А все остальные в нем обвязано в этой хронической (и разрождающейся в мире сем) душевности. Все ипостаси его — ветви ствола самостояния как душевно-духовного существа в поднебесном мире, где ему дышится оттуда-сюда!
И ему же нужно обратить внимание времени из его равнодушия, внять на себя. А потому и тянется к установлению со-временности. Но она не цель, не средство, а установка, в которой должно ловится сверх-время.
А потому и не постмодерн в его линейной преходящности, а супермодерн, в котором-то время есть изничтожение не пространства вообще, а социопространства. Где не времена сменяются или время не сменяется новым временем (типа возрождения, просвещения), а вообще наступает (настает) Время как таковое, а оно и течет оттуда-сюда. Недаром «Китай — страна поднебесная» и в этом теперь ее «национальная идея», но что, кстати, кажется, и есть уже весточка глобальной или глобализирующей идеи, а не локально-почвеннической, которая в конце-концов оказывается «идеей-фикс»! Особенно фашизм как национал-социализм или социализм в одной, отдельно взятой стране. Хотя, бог его знает, может и не столько социализм, а даже сам коммунизм возможен оттуда-сюда?! Хотя намеки на это были и в утопиях, и в научных проектах (коммунизма). «Мы рождены, чтобы сказку сделать былью!» — лозунг реального социализма был, теперь уже в прошлом. Но, кажется, поторопились и засуетились, и вот результат. А Китай не торопился, или успокоился после «культурной революции» в со-знании ее несостоятельности или более глубокой ее подтекстуальности и высокой контекстуальности.
Время не терпит торопливости и «насильно» ему же «мил не быть»! И тут же не расчетливое отношение к нему должно быть, чтобы его поймать. И вообще оно отворачивается от цивилизационных своих превращений, хотя снисходит порой до них.
Но время дается через культуру. И именно человеку и только через культуру. А это и есть душевно-духовное «самостояние», которое — «залог величия его» (по А.С. Пушкину)!
А что, если кроме прегрешений активизма в этом дольнем мире, что кажется допустимо для осмысления того, что перешибает и в чем мы отвернуты от времени, есть еще и встречное сопротивление и противостояние ему, в котором мы проворачиваемся в оси антропоцентризма из линейного времени к гордыне антроподицеи? То есть обращаемся к вызову, вместо зова, перед временем? К ложному «самостоянию»? Вопреки, а не суетливо-торопливо даже (что кажется было бы допустимо, хотя и этого чаще всего случающегося нужно было бы, если не отбавлять, то сбавлять), времени?!
В круговой субъективности, упертом индивидуализме в этой жизни ничего необычного и нет, это само собой разумеется. «Каждый за себя, лишь бог за всех!» Но вот парадокс, в таком-то разрезе-измерении у охлоса и растут рога. В одиночестве против бога не выступают, а если выступают, то в мучениях из этой жизни! Атеизм вещается от имени народа, типа «религия — опиум для народа»! Да так оно и есть на самом деле, если религия используется для контроля за душами.
Но если закоротить все это, то «ложное самостояние» — это не вызов, а выпадение из времени в «осадок» души. Это-то и есть состояние топо-хроноса вместо хроно-топоса, не тела в душе, а души в теле, которая еле-еле жива в нем как психика.
Элементарно это присутствует в чувстве уверенности в том, что Я уже есть в мире сем. И если даже не есть, то буду «есть»! Сам по себе ли, через других ли, над другими ли — все равно!