– И кто твой триппер лечить будет, если образованных перебьем?
Вокруг оглушительно заржали. Продолжению политической дискуссии помешал толчок – паровой катер причалил к пирсу Кронштадтского военного порта.
На трапе Саня догнал Романа, буркнув обиженно:
– Ты того, братишка, не думай… Нет у меня дурной болезни. Я просто интересовался… мало ли, вдруг сгодишься.
– Может, и сгожусь, если не повесят, – засмеялся Роман. – А скажи, братишка, за что тебя драконом прозвали?
– Драконом? – удивился матрос и жизнерадостно расхохотался. – Не дракон, а Дракун. Кликуха у меня такая. Был у нас на «Славе» хороший моряк Афанасий Трофимыч, из поморов. Он меня Дракуном прозвал, по-ихнему это значит парень, который подраться не дурак.
Роман уже заметил, что на ленточках бескозырок его случайных знакомых написано «Слава». Судьбу этого броненосца он знал, поэтому спросил машинально:
– Афанасий Трофимыч небось в Моонзунде погиб?
– Точно так, – подтвердил Саня-Дракун, покачивая головой. – Жаль старика, справедливый был боцман. Они с Иваном Савельичем, Батей нашим, вместе много лет служили, из Цусимы вырвались, а тут… Лежит на дне вместе с кораблем.
Молодой матрос опустил голову, и Рома, не найдя слов утешения, ободряюще хлопнул парня по чугунной крепости плечу. Саня тоже пихнул «журналиста», да так основательно, что Роман покачнулся, хотя был намного крупнее и тяжелее собеседника. Моряки, они люди сильные и здоровые, не чета работникам умственного труда.
Вечерело, надо было отправляться в ревком, но заходящее солнце сквозь разрывы в облаках осветило стоящие на рейде корабли. Роман, давно «заболевший» флотом, залюбовался стальными махинами, о которых столько читал. Вот они, корабли Балтики, причем не на тусклых старинных фотографиях, а во всей своей металлической реальности.
После двух неудачных войн Балтфлот сохранил солидные силы, хотя по боевой мощи русские линкоры уступали зарубежным собратьям. Примерно так же советские телевизоры лишь размерами могли сравниться с японскими «панасониками» или немецкими «грюндиками».
Прямо напротив Романа стоял на якоре «Цесаревич», сошедший со стапелей французской фирмы накануне японской войны. По тому же проекту на питерских заводах были построены еще пять броненосцев. Три из них – «Генералиссимус князь Суворов», «Император Александр III» и «Бородино» – остались на дне Корейского пролива на траверсе острова Цусима, «Орел» был захвачен противником и теперь носил самурайское имя «Ивами». Последний в серии броненосец «Слава» в недавних боях получил тяжелые повреждения и был затоплен своей командой в узком проливе, перегородив германцам путь на Петроград.
Хорошие были корабли, крепкие, выдержали длительную бомбардировку превосходящего врага. Только еще в проект они были заложены, уступая броненосцам, которые японцы заказали английским фирмам. «Микаса», «Асахи» и остальные броненосцы противника имели больше пушек, да и скорострельность у тех пушек была выше, и дальнобойность, и снаряды оказались лучше.
Чуть дальше за «Цесаревичем», которого после революции переименовали в «Гражданина», проглядывали сквозь тьму силуэты разной мелочи. Главные силы флота стояли в порту Хельсинки, называемого в это время Гельсингфорсом. Именно там базировались «Павел I» (ныне «Республика») и «Андрей Первозванный». Оба построены с учетом цусимского опыта, броня стала толще, слегка выросло водоизмещение, шестидюймовые пушки среднего калибра заменены восьмидюймовыми, новые механизмы позволяли стрелять чаще и точнее. Цены бы не было таким броненосцам в Порт-Артуре или Цусиме, но вступили они в строй уже после той войны, когда англичане построили свой «Дредноут», давший название новому классу линейных кораблей.
Там же, в передовой базе флота, должны стоять и четыре русских дредноута. На каждом разместились в трехорудийных башнях по двенадцать длинноствольных пушек главного калибра в 12 дюймов, броня закрывает весь борт, а не только ватерлинию. Турбинные двигатели разгоняют корабль до скорости, которая в цусимские времена была доступна лишь крейсерам. Но и здесь Россия опоздала – пока проектировали и строили дредноуты, другие страны ввели в строй сверхдредноуты, вооруженные орудиями калибра больше 13 с половиной дюймов.
Такова жизнь – отстающих наказывают. Причем очень больно.
Перед мировой войной на стапелях Балтики строились четыре самых больших в мире корабля – линейные крейсера «Измаил», «Бородино», «Гангут» и «Полтава». Война затормозила, а революция и вовсе прекратила работы на русских сверхдредноутах. Гиганты в 30 килотонн водоизмещением с дюжиной 14-дюймовых пушек будут ржаветь на заводах еще несколько лет, после чего новая власть продаст стальные корпуса на металлолом.