Я работаю в юридической фирме в Нэшуа. Базовое высшее образование я получила в университете Нью-Гэмпшира, на юриста училась в университете штата Мэн. Ежемесячно я в рамках волонтерской программы консультирую людей, которые не могут позволить себе нанять адвоката. Я не замужем, но надеюсь когда-нибудь все же выйти. Я люблю кататься на байдарках, читать и есть всё, что сделано из шоколада.
Долгие годы я гнала от себя мысль о поисках, потому что не хотела вторгаться в чужую жизнь. Но однажды у меня возникли проблемы со здоровьем, и я поняла, что не располагаю достаточной информацией о своих родителях. Мне бы очень хотелось встретиться с вами и поблагодарить вас лично — за то, что вы дали мне возможность стать такой, какая я есть. Но если вы пока что не готовы к этой встрече и даже если никогда не будете готовы, я с уважением отнесусь к вашему решению.
Я множество раз переписывала этот текст, читала и перечитывала его. Он далек от идеала — впрочем, как и я сама. Но мне наконец хватило храбрости сделать это, и я надеюсь, что храбрость я унаследовала от вас.
Шон
Последние сорок минут ремонтники, клавшие асфальт на этот участок трассы № 4, проспорили, кто сексуальнее — Джессика Альба или Памела Андерсон.
— Джессика на сто процентов натуральная, — сказал один парень в перчатках без рукавов. Во рту у него недоставало двух третей зубов. — Никакого силикона.
— Тебе-то почем знать? — парировал прораб.
На том конце образовавшегося затора другой рабочий держал знак «Тормоз!». Оставалось неясно, что это было: напоминание водителям или чистосердечное признание.
— У Пэм же формы! — продолжал он. — Знаешь, у кого еще такие параметры? У гребаной куклы Барби.
Закутанный в зимнюю форму, я склонился над капотом патрульной машины и прикинулся глухим. Для меня выезды на стройку — это неизбежное зло и самая нелюбимая часть работы. Без моих мигалок, надо полагать, вероятность производственной травмы возрастала в разы. К компании рабочих присоединился еще один парень. Когда он заговорил, облачка пара служили пунктуацией в его речи.
— Ну, я бы ни ту ни другую из своей постели не прогнал, — заявил он. — А лучше даже, чтобы обе остались.
Вот что забавно: спросите любого из них — скажут, что я парень крутой. Полицейский жетон и пушка добавляли мне несколько очков. Они меня слушались и считали, что водители тоже не станут перечить. Не знали они одного: что я самый жалкий трус на свете. Да, на работе я мог выкрикивать приказания, надевать «браслеты» на преступников и бравировать служебным положением. Но дома у меня вошло в привычку просыпаться раньше всех и, украдкой выскользнув на улицу, скорее бежать на работу. Я отрекся от иска Шарлотты, и мне не хватило даже храбрости предупредить ее заранее.
Я потратил немало бессонных часов на самовнушение, что это было проявлением смелости. Будто я пытался найти компромисс, чтобы ты чувствовала себя любимой и желанной. Но на самом деле это было мне выгодно. Я снова становился героем, а не обычным парнем, не способным защитить собственную семью.
— Голосовать будешь, Шон? — спросил прораб.
— Не хочу мешать вашему веселью, — дипломатично ответил я.
— Ах да, ты же женат. Тебе нельзя на других цыпочек заглядываться, даже в Интернете…
Не обращая на него внимания, я отошел в сторону, когда по перекрестку, где велено было сбавить скорость, на полном ходу промчался автомобиль. Мне достаточно было указать на него — и он бы убрал ногу с педали газа. Ничего сложного. Страх получить квитанцию на штраф вынудил бы его задуматься о своем поведении. Но этот водитель не сбавил скорость, и когда машины, визжа покрышками, подлетела к пересечению дорог, я одновременно понял две вещи: 1) за рулем была женщина, а не мужчина; 2) машина принадлежала моей жене.
Выскочив наружу, Шарлотта резко захлопнула дверцу.
— Сукин ты сын! — рявкнула она и зашагала в мою сторону, остановившись лишь тогда, когда смогла дотянуться до меня и нанести удар.
Я схватил ее за руки, сознавая, что она мешает не только дорожному движению, но и работе ремонтной бригады. Я чувствовал на себе их недоуменные взгляды.