ГЛАВА 1
Среди всех маленьких девочек что жили в двадцатом веке, была одна малышка, чья жизнь часто именовалась хрупкой. Её звали Эмили. Эмили Уэйнрайт. Она была английской девочкой, дочкой респектабельного банкира и почитаемой художницы. Семья Уэйнрайт жила в большом, старинном и очень красивом особняке предместья Аттенборо, окружённом обширными садами: фруктовыми, ягодными, цветочными...
Каждое утро Эмили, эта маленькая девочка с кожей светлой и тонкой, как фарфор, смотрела сквозь оконное стекло на солнце, озаряющее внутренние дворики поместья, на облака, медленно и торжественно плывущие по небу, на буйство зелени в холмах... Но выйти наружу не могла. Доктора запрещали ей любые физические нагрузки, а потому о прогулке по саду, и тем более о поездке в дальние сады, она могла только мечтать. У неё было слишком хрупкое здоровье, так они говорили.
Миссис моррис, экономка и по совместительству нянечка, даже цветов и фруктов из сада не приносила в её комнату - во избежание коварной аллергии. И всё что ей оставалось, это наблюдать за внешним миром из окон своей спальни. Эмили не уставала радоваться птицам что прилетали поживиться из кормушки, пересчитывать солнечных зайчиков, ловить радуги на гранях хрустального графина с водой... И мечтать. Изо всех сил своей хрупкой, но страстной души мечтать о свободе.
Но в её грустном затворничестве бывали и минуты чистой, искренней радости. Была небольшая воля вне этой спальни, пропитанной запахом лекарств.
Дождавшись, пока машина отца скроется за горизонтом - отец работал в городе и ежеутренне уезжал на своём стареньком роллс-ройсе - а мама скроется в художественной мастерской, обустроенной в небольшом светлом амбаре на заднем дворе, Эмили робко просила свою верную нянечку принести ей свежего молока. Миссис Моррис отказать не могла, да и не хотела, она искренне любила девочку, хоть и была временами слишком строгой и ворчливой.
С бьющимся сердцем Эмили прислушивалась, как её шаги стихают, удаляясь по шуршащему гравию на дороге в деревню. Ещё четыре минутки выждать для верности, всего четыре, отстукиваемые старинными дедушкиными часами в коридоре, ведь четыре минуты - это подольше, чем две, но и не так долго, как целых пять утомительных минут. Тик-так, тик-так... Как долго тянутся мгновения, как гулко отдаётся эхо в безмолвных стенах! Тик-так... И вот, время пришло! Она в доме совсем одна и может делать, что захочет. Ну, почти...
Одеяла прочь, накинуть тёплый домашний халат, обязательно надеть тапочки, чтобы не застудить ноги и позже не выдать себя кашлем... А дальше - Эмили вольна хоть немного потанцевать у перил лестницы, представить себя лёгкой птичкой, выпорхнуть на нижний этаж, где садовник всегда оставляет свежие букеты и почту. Перебирать нежные лепестки тюльпанов, вдохнуть лёгкий аромат нарциссов, представить, что голубые колокольчики - это и в самом деле маленькие звоночки с нежными серебристыми голосами. Какую мелодию цветочки-звоночки напевают сегодня?
Просмотреть краем глаза газетные заголовки, ведь любопытно же, что происходит в родной Англии. Заглянуть на кухню - там всегда что-нибудь аппетитно побулькивает на плите, и вязанки из перца, чеснока и лука так красочно блестят на беленых стенах. Проверить тумбочку возле старого кресла-качалки в библиотеке - какую книгу папа вчера читал перед сном, попыхивая трубкой у затухающего камина? Поправить сбившийся плед, бережно разгладить морщинки на клетчатом ворсе, уютно пахнущем табаком и овечьей шерстью...
Робко заглянуть в мамину гардеробную. Даже думать страшно о том, что к маминым прекрасным, лёгким как облачка газа, платьям, можно прикасаться! Но полюбоваться-то очень даже можно. Это нисколечко не вредно для здоровья, а очень даже наоборот - полезно и целительно, Эмили была в этом уверена. На некоторые мамины наряды в полглаза только и можно было глядеть - настолько они были шикарные! Такие мама надевала по особым случаям, например, когда ехала в театр с папой... Или вот на Рождество, которое Эмили очень любила, ведь в эти дни родители чаще бывали дома и комнаты наполнялись светом, радостным смехом гостей и волшебным, витающим в воздухе ароматом выпечки, глинтвейна, и приближающихся чудес - если только вы сможете себе вообразить запах чуда.
Эмили запах чуда себе представляла очень хорошо, для неё это был запах, витавший над маминым туалетным столиком: духи, пудра, всевозможные помады, масла для волос и тела, букет сухоцветов, дорогой черепаховый гребень - подарок от папы на годовщину. И множество брошек и серёг в шкатулках, а также нитки бус, а ещё ряды аккуратно расставленных по подставкам колец... На всё это великолепие можно было любоваться бесконечно.
Но у Эмили было лишь полчаса, сорок минут от силы... Примерно столько требовалось нянечке, чтобы дойти до молочной лавки в деревне, купить там несколько бутылочек целебного козьего молока, головку свежего сыра и брусочек масла, перекинуться парой вежливых фраз с молочником, поспешно вернуться в дом и тут же кинуться проверять, не открыла ли Эмили окно в её отсутствие, как в прошлый раз, не замёрзла ли там она уже до полусмерти...
Эмили уже была опытной и потому очень осторожной. И к тому моменту, как пухленькая рука миссис Моррис приоткрывала дверь её комнаты, она уже лежала укутанной в одеяла по подбородок, с самым невинным видом, на который только была способна. Нянюшка ворчала, подозрительно оглядывая её раскрасневшиеся щёчки, трогала лоб, приносила поднос со стаканом подогретого молока и пересказывала Эмили новости, что успела услышать по дороге от соседей.
Эмили благодарно слушала, и продолжала мечтать...
ГЛАВА 2
Впервые Эмили серьёзно заболела, когда ей было всего лишь четыре годика. И если бы вы спросили её маму, миссис Энн-Мари Уэйнрайт, то она бы призналась, что то была самая страшная ночь в её жизни. Смотреть как маленькая беспомощная крошка, её родная, любимая дочка, угасает лёжа в собственной постели, как безвольная кукла... А прославленные доктора, приглашённые из самого Лондона, только всплескивают руками и ничего, абсолютно ничего не могут поделать! Не могут даже понять, что с её девочкой... К такому испытанию миссис Уэйнрайт оказалась совершенно не готова.
Эмили побледнела, как восковая фигурка, блестящие каштановые волосы разметались по подушке... Девочку мучила лихорадка, жар был невыносимым. Прохладные примочки высыхали, как только их подносили к её коже. Эмили была слишком слаба, чтобы пить целебные травяные отвары, не могла проглотить и тягучей лекарственной микстуры. Её мама с нянечкой, миссис Моррис, вдвоём просто сбились с ног, пытаясь облегчить состояние малышки.