Ашраф посадил мальчика на колени, говоря, что это нормально — думать о родителях.
— Но не грусти. Через несколько недель приедет папа и заберет тебя домой погостить. А когда освоишь профессию портного, откроешь свою мастерскую и заработаешь много денег. Представляешь, как будут гордиться тобой родители! Когда вам взгрустнется, — сказал Ашраф, — приходите ко мне и рассказывайте о деревне, реке, полях, друзьях. После таких разговоров грусть сменится радостью, — убежденно сказал он. Пока мальчики не уснули, Ашраф лежал с ними рядом, а потом тихо поднялся по лестнице, притушив лампу.
Мумтаз дожидалась его в темноте.
— Все хорошо? — спросила она с беспокойством.
Он кивнул, обрадованный участием жены.
— Мальчики просто чувствуют себя одинокими.
— Тогда пусть с завтрашнего дня спят с нами наверху.
Ашрафа растрогало ее предложение, глаза его наполнились любовью.
— Они храбрые мальчики и со временем привыкнут спать одни. Нужно вырабатывать характер, это пойдет им на пользу, — сказал он.
В деревне скоро узнали, что сыновья Дукхи осваивают новую профессию — не выделку шкур. В прежние времена выход из своей касты карался смертью. Дукхи не лишили жизни, но сделали ее еще труднее. Ему больше не давали туши скота, и за работой приходилось ездить далеко. Иногда ему тайком приносили шкуры знакомые чамары, но, если б это стало широко известно, им бы не поздоровилось. Изделия из незаконно добытой кожи приходилось продавать в отдаленных местах, где ничего не слышали о Дукхи и сыновьях.
— Какие несчастья навлек ты на наши головы, — чуть ли не ежедневно повторяла Рупа. — Ни работы, ни еды, ни сыновей. Чем я это заслужила? Моя жизнь превратилась в сплошной кошмар.
Однако по мере приближения приезда сыновей Рупа повеселела. Теперь она мечтала, строила планы, ее обуревало желание устроить детям праздник. Однако денег не было, и тогда она решила раздобыть угощения даром, под покровом ночи.
Впервые с рождения сыновей Дукхи признался, что знает о ночных походах жены. Когда она за полночь украдкой поднялась, он внятно произнес: «Послушай, мать Нараяна, не думаю, что тебе стоит идти».
Рупа вздрогнула.
— Как ты меня испугал! Я думала, ты спишь!
— Глупо так рисковать.
— Раньше ты этого не говорил.
— Тогда другое дело. Теперь нет детей, которые будут голодать без масла, или персика, или сахара.
Рупа все-таки ушла, но пообещала себе, что это в последний раз. Все-таки она не видела детей три месяца, нужно угостить их чем-то особенным.
Наступил долгожданный день. Дукхи покинул дом на рассвете и вернулся с сыновьями, забрав их на неделю. Всю дорогу мальчики сидели, прижавшись к отцу с двух сторон, и постоянно к нему прикасались. Нараян держал руку на отцовском колене, а Ишвар вцепился в плечо. Сыновья говорили не переставая, а потом, когда под вечер приехали домой, рассказали все еще раз матери.
— Швейная машина — просто чудо, — сказал Ишвар. — Большое колесо…
— А ногами делаешь вот так, — перебил брата Нараян и замахал ладонями, показывая, как работает педаль, — и тогда иголка прыгает вверх-вниз, это так здорово…
— У меня получается быстро, но у дяди Ашрафа еще быстрее.
— Маленькая иголочка мне тоже нравится, она плавно входит в ткань и плавно выходит, но она очень острая, однажды я уколол большой палец.
Мать тут же потребовала показать палец. Убедившись, что с ним все в порядке, она стала слушать дальше. К ужину дети совсем осовели и заснули прямо за столом. Рупа вытерла им руки и рты, а Дукхи уложил сыновей на матрасы.
Прежде чем раскатать свои матрасы, родители долго смотрели на спящих детей.
— А они хорошо выглядят, — сказала Рупа. — Смотри, как налились щечки.
— Надеюсь, это здоровая полнота, — заметил Дукхи. — А то у голодающих детей, бывает, животы раздуваются.
— Какую чушь ты несешь! Как мать я бы сразу увидела, если б моим детям было плохо. — Рупа однако понимала: муж сказал так от обиды, что дети набрались сил в чужом доме, а в своем не могли. Ей и самой было не по себе. Они легли спать со смешанным чувством радости и печали.
Утром приятные волнения продолжились. Мальчики привезли с собой сантиметр, чистый лист бумаги и карандаш из «Музаффара», чтобы снять мерки с родителей. Ашраф научил их необходимым измерениям — шеи, талии, груди, длины рук.
Мальчикам не хватало роста, поэтому обоим клиентам приходилось нагибаться или даже садиться на пол — сначала матери, потом отцу. Когда они снимали мерки с Дукхи, Рупа позвала посмотреть на их работу ближайших соседей. Ишвар сразу застеснялся, робко улыбаясь, а Нараян победно размахивал сантиметром, его движения стали картинными, он наслаждался всеобщим вниманием.