И пока я пытаюсь причину явления прапрабабки в зеркале выяснить, воздух вокруг меня вдруг сгущается, и дышать становиться невыносимо сложно. Вдох, второй, третий…
— Госпожа графиня, проснитесь! Вы задыхаетесь, — испуганный голосок то ли Снежаны, то ли Варвары заставляет отражение прапрабабки сначала нервно оглянуться, а потом и совсем исчезнуть.
И снова в зеркале лишь мое отражение. С глупо открытым ртом и распахнутыми в изумлении глазами. Неужели я так действительно выгляжу?
— Госпожа графиня, просыпайтесь, — к решительному мужскому голосу, заставившему насторожиться (ибо откуда незнакомый мужчина в моей комнате?), вскоре прибавилось вполне ощутимое потряхивание за плечо.
Я изумленно озираюсь, ведь радом со мной никого нет, а голоса откуда-то доносятся, и прикосновения чувствуются.. Потом голоса начинают множиться, становятся громче и навязчивей.
И я, наконец, просыпаюсь и вижу перед собой незнакомого парня, наклонившегося так низко, что своим носом едва меня не задевает. Решительно отстраняю незнакомца и озираюсь в поисках служанок. Пусть объяснят, что происходит.
А вот и они, сидят рядом с кроватью и горько всхлипывают.
— Что случилось? — спрашиваю, тревожась разом и за воинов, что где-то сражаются, и за всех остальных, что в случае поражения пострадать могут.
Девушки живо подскакивают и, размазывая по щекам слезы, бегут ко мне:
— Вы живы!
— А мы подумали…
— Вот и лекаря позвали…
Так значит меня «обнюхивал» лекарь. Смотрю на него требовательно. Он на меня тоже смотрит, пристально так, изучающее, словно ожидая какого-то тайного знака. А где же ставшая уже привычной почтительность во взгляде, или меня с ним какие-то особые отношения связывают? Не хватает до полного счастья еще с любовниками прежней графини разбираться.
И сон еще этот. Говорят, что видеть во сне умершую бабушку, это всегда к чему-то хорошему, а прапрабабушка, получается, к чему-то супер отличному снится? Что-то сомневаюсь.
— Что со мной? — решаюсь первой нарушить столь тягостное молчание, что хочется хоть чем-то его нарушить.
— Вы сначала во сне по кровати метаться начали, — начинают говорить сестрички по очереди.
— А потом задыхаться, словно вас душат.
— Даже синеть начали.
— Вот мы и подумали…
— Глупость подумали, — резко перебивает их словоизлияние лекарь, — Жива и здорова ваша графиня. А дурные сны — от нервного потрясения.
Потом собирает разложенные на прикроватном столике разнокалиберные пузырьки в свой потертый саквояж, поднимается с кресла и быстро идет к двери. Так быстро, словно либо у него куча важных пациентов, либо очень неприятно здесь находиться.
Мне показалось или он действительно бормочет себе под нос: «Значит, у нее все получилось. Значит, получилось»?
Что получилось? И у кого?
Первый порыв — бежать за ним следом и обо всем подробнейшим образом расспросить. Наверняка, лекарю известно многое из того, что меня интересует. Но представив, как это будет выглядеть со стороны, я тут же резко передумала.
Наверняка, будет еще возможность пообщаться с ним подальше от любопытных ушей. А если такой аказии не случится, то придется ее искусственно создать.
— Госпожа графиня, а вас дядька Власий увидеть хотел, — сообщает одна из девушек.
— Позвать? — тут же услужливо предлагает другая.
И когда я научусь их различать? Все время ведь ошибаюсь.
— Зовите, — соглашаюсь сразу, рассчитывая узнать от Власия что-нибудь полезное и новое.
Варвара (или Снежана?) шустро срывается с места, исчезает за дверью, а я решаю воспользоваться редкой возможностью и приватно выяснить кое-что:
— Снежана? — спрашиваю у оставшейся со мной девушки.
Та согласно кивает и ждет продолжения. И я вдруг каким-то седьмым чувством понимаю, что и наивные глазки, и выражение вселенского обожания в них, и даже привычка тараторить на пару с сестрой — все напускное. Маска дурочек-простушек, призванная скрыть ум и наблюдательность. Не удивительно, сироткам, наверняка, не сладко в жизни пришлось.