— Ты как, рамбутанчик? — Эбигейл присела на кушетку по правую руку от Шото. Тот устало посмотрел на неё, переместив немного пакетик со льдом к другой части припухшего носа.
— Всё хорошо, малыш. Мне уже совсем не больно, — почти не соврал парень, чтобы успокоить взволнованную девушку. Та ему точно так же «почти» поверила, кинув на его слова. — Когда что-то происходит, рядом всегда оказывается Мидория, — то ли пошутил, то ли нет Тодороки, взглянув на смутившегося парня.
— Прости… — выдавил он, покраснев от стыда ещё больше.
— Не бери в голову.
— Так ты тот самый Мидория? — в глазах Эбигейл загорелся интерес. Она будто забыла про побитого катком парня и подошла к его однокласснику, изучая его взглядом со всех сторон. — Хммм… Ты выглядишь довольно крепким, — она пощупала его мышцы. — Волосы прикольные, — Эбигейл потрепала его кудряшки. — Рост — средний, — Свон сравнила его 166-сантиметрового и себя 148-сантиметровую.
— Ты же сама мелкая! — непонятно от чего всполошился Мидория. Его реакция позабавила девушку.
— Я Эбигейл Свон, — она улыбнулась и сделала неглубокий реверанс. — Будем знакомы.
— Изуку Мидория, — на автомате представился парнишка. — Ты что, европейка?
— Наполовину, — кивнула Эбигейл. — Мой отец был англичанином, а мать — японкой. Но я пошла в отца внешностью.
— Ты альбинос? — вдруг спросил Изуку. Девушка удивилась наблюдательности парня и его познаниям, но кивнула. — А ты… девушка Тодороки-куна? — спросил-таки Мидория.
— Шото не любит это слово, — Эбигейл покачала головой, снова улыбнувшись. — Для него это звучит несерьёзно и по-детски. Он говорит, что я «его женщина».
— Женщина? — Изуку не переставал удивляться всё сильнее с каждым словом девушки, хотя казалось куда уж больше. — Сколько тебе лет?
— Я твоя ровесница. В сентябре мне будет 17.
— Я хочу сказать, что я вообще-то тут, — вдруг подал голос Шото. — И молчу только потому, что у меня болит голова.
Тодороки не понравилось, как мило беседовали его одноклассник и Эбигейл. Он надеялся хотя бы этот день провести спокойно в обществе своей женщины, как он действительно её называл, но и тут столкнулся с этим парнем. Он ничего не имел против Мидории, но их частые пресечения уже напрягали его. И к тому же, день его общения с Эбигейл вдруг перерос в день общения Эбигейл и Изуку. Хорошо, что хоть он, а не Минета, или Бакуго.
Немного подумав, Шото пришёл к выводу, что Мидория в принципе был лучше любого из его класса для этой встречи. Хоть он и сбил его на катке, и теперь у него болела голова, но это лучше, чем пошлые поползновения Минеты или Каминари, взрывного характера Бакуго, бесконечных вопросов от девочек и т.д.
Эбигейл и Мидория одновременно обернулись на парня, после его слов.
— Так ты соврал мне! Тебе всё-таки плохо! — Свон, под внутреннее одобрение и удовлетворение Тодороки, вернула парню всё своё внимание, возвратившись к нему на кушетку.
— Идём, — сказал он, встав. Шото отложил лёд в сторону и взял за руку Эбигейл, потянув её в сторону выхода. — Мы опоздаем на сеанс.
— Какой сеанс? Из ума выжил, что ли?! — вспылила Свон, одёргивая Шото, заставляя его остановиться.
Эбигейл порылась в сумочке и извлекла из неё коробочку. Как оказалось, это был некий «футлярчик» для хранения пластырей. Причём самых что ни на есть девчачьих и детских: с кошечками, цветочками, пандочками, мишками, обезьянками, кроликами, мороженками и т.п. Порывших в своих «сокровищах», Эбигейл выудила пластырь с бело-красными круглыми карамельками и, спрятав всё обратно, аккуратно налепила его на разбитый нос Шото. Тот, к ещё большему изумлению Мидории, спокойно воспринял её действия и это разноцветное аляповатое нечто на своём опухшем лице.
— Врач сказал — домой! Вот, возьми, — она всунула ему в руки ещё пять разных пластырей. — Чтобы каждый надел, и фото мне прислал из школы. И только попробуй мне слово против сказать!
— Да-да… я понял, — с полной апатией на лице ответил парень. — Но со мной всё в порядке.
— Ты только что сказал, что у тебя болит голова! — вновь вспылила девушка. В мыслях Мидория сравнил её в гневе с мокрым взъерошенным воробушком. Отчего-то он был уверен, что Тодороки тоже провёл аналогию между ними, поэтому никак и не реагировал на неё.
— Чтобы вы перестали галдеть… — снова спокойно ответил он. Эбигейл только насупила нос и, зло пыхтя, вышла из медпункта, не забыв попрощаться с медбратом.
Тодороки вздохнул и пошёл за девушкой, пихнув руки в карман. Взглядом он показал Мидории идти за ним.
Изуку и Эбигейл переобулись. Мидория пошёл сдавать арендованные коньки рабочим катка, пока девушка забирала немногочисленные вещи его, Шото и свои из шкафчиков. Она всё ещё злилась, поэтому никак не реагировала на колкие комментарии Тодороки по поводу каждого её движения: из-за чрезмерной для себя раздражённости она много чего роняла, ударялась, один раз даже упала. После этого парень извинился перед девушкой за свои действия, приправив всё словами «Прости, ты была права, а я дурак», ещё и сумку её забрал, чтобы она «тяжести всякие» не таскала. Блондинка тут же растаяла и моментально простила его. Когда вернулся Изуку, Эбигейл уже вовсю ластилась к Шото, который, в общем-то, был только «за», но, конечно, не показывал это.
— Как быстро вы помирились, — прокомментировал парень, обратив на себя их внимания.
— Мидория, давай будем дружить! — вдруг сказала Эбигейл. Это опять вызвало удивление у парня — он-то уже давно считал их друзьями. — А то у меня ещё нет друзей.
— Совсем? — зелёные глаза Изуку расширились. Как у такой светлой, доброй и милой девушки могло не быть друзей? По его мнению, люди в очередь за её дружбой должны выстраиваться.
— Совсем, — утвердительно кивнула она.
— А Тодороки-кун не будет против? — вдруг нашёл для себя «ответ» Мидория. Наверняка же это Шото всех от неё разгонял. Однако тот за всё время их разговора ничуть не изменился в лице: так и остался с апатичным опухшим лицо и руками в карманах, пока Эбигейл обнимала его правый локоть, прижимаясь к нему всем телом, и в таком положении говорила с Мидорией. Такая странная поза, однако, не мешала подросткам спокойно идти по украшенному цветами и фонариками парку.
— А? — удавилась Эбигейл. — Почему это он должен быть против?
— Ну… ты же «его женщина», — Мидория смутился только от этой формулировки. Свон же продолжала смотреть на него непонимающим взглядом.
— Но не вещь же.
Эбигейл тут же обменялась с ним телефонами и попросила писать ей как можно чаще. Под прищуренным взглядом Шото, она записала его как «Кудряш» и прикрепила к контакту только что сделанную фотографию паренька. Теперь её телефонная книга выглядела так:
Кудряш
Лёдик-кун
Офис (Тодороки-сан)
Рамбутанчик
Сэнсэй
Тодороки-сан
Фуюми-чан
Хасэгава-сан
— Я провожу вас! — порывисто сказал Мидория, когда Эбигейл и Шото попрощались с ним, чтобы идти в сторону дома Тодороки.
— Это необязательно, Мидория-кун. Я и сама справлюсь, — Свон мило улыбнулась, дезориентировав своим чересчур милым отказом парня. Он не успел и в себя прийти, когда они-таки пошли в свою сторону. Изуку зачем-то кивнул сам себе и направился домой.
— Жестоко ты с ним, — вдруг сказал Шото. Эбигейл удивлённо посмотрела на него, пытаясь понять, с кем и когда она обошлась жестоко. — Если он в тебя влюбится, я его и на десять метров к тебе не подпущу.
— Что ты такое говоришь?! — девушка покраснела. От её реакции Тодороки только рассмеялся, но тут же ойкнув скривился от боли, резко возникшей в голове. Насупившись, Свон приказала ему молчать.
Так, они шли дальше в полном молчании, в своей странной позе, где не понятно было, кто на ком лежал, а кто кого держал. Когда поместье Тодороки уже было видно впереди, солнце только-только собиралось сползать с неба.
Подростки вошли на территорию поместья и сразу же пошли к дому, выполненному в лучших традициях японской архитектуры. В прихожей они сразу же натолкнулись на Фуюми — старшую сестру Шото. Девушка увидела их в окно и сразу же пошла навстречу.