— Иди, твоя очередь.
— Не-е-е, моя была вчера.
— Она была вчера, потому что я уехала на съёмки в пять, а у тебя три выходных. Это не считается.
— Мама! — позвала Шизука. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной!
Шото улыбнулся, довольный правильным выбором дочери.
— Вот! Есть такое хорошее греческое слово — «демократия». Оно означает, что всё решает большинство. Уверен, что близнецы тоже хотят тебя видеть больше.
— А есть ещё одно замечательное греческое слово, — сонно бормотала Эбигейл, уверенная в том, что не ей предстоит первой покинуть тёплую постель, которую Шизука превратила в батут. — «Тирания». И оно означает, что решает тот, кто может выгнать мужа неделю спать на диване в гостиной или где-нибудь в гостевой комнате. Так что иди и развлеки твою дочь и покорми сыновей, господин де-мо-крат.
— Деспот! — наигранно сокрушённо выдохнул Шото. — Если ты не забыла, это и твоя дочь, как и сыновья.
— Не может быть у меня такой шумной дочери, — отнекивалась Эбигейл, стараясь спихнуть с себя мужа, чтобы он ушёл с всё ещё кричащей и прыгающей на родительской кровати девочкой. — Она вся в тебя, так что будь ответственным за её гены и характер.
— Конечно, это же я такой шумный, эмоциональный и крикливый, — пробормотал Шото. Беловласка согласно кивнула.
— Вот видишь, ты это признал. Иди давай.
— Ну папа, ты меня совсем не слушаешь! — тем временем различили супруги слова Шизуки. Она перевесилась через отца, чтобы посмотреть ему в лицо, и тут же упала на мать, не рассчитав угол наклона.
Эбигейл недовольно прохныкала.
— Шизука, у меня вчера был тяжёлый день. Дай мне поспать, или мы ни к какой Эйми не поедем.
Шизука явно испугалась такой угрозы от матери. Девочка вскочила с кровати и с воплями выбежала из спальни, пронзительно крича о том, какая жестокая у неё родительница и как сильно она не любит свою дочь. То ли из-за шума, что издавала сестра, то ли по другой причине, но Эиджи и Шуджи тут же заплакали, и звук почему-то шёл из коридора. Что-то бурча, Шото поднялся с кровати и вышел из комнаты, обнаружив детей лежащими на полу — Шизука сбила братьев с ног, когда пробегала мимо. Очевидно, близнецы действительно проснулись и отправились из детской к родителям, но не успели дойти, напоровшись на девочку.
Тодороки подошёл к сыновьям и поднял их на руки, после чего занёс в спальню. Посадив близнецов на кровать, он отправился в примыкающую к комнате в гардеробную, чтобы одеться. Мальчики сразу подползли к матери, которая уже лежала на спине довольная тем, что и места больше освободилось, и дышать легче стало, и Шизука больше не прыгает и не шумит. Эиджи полез на женщину, а Шуджи — под бок, овивая себя её рукой. Благо, ребятишки весили мало, да и были очень удобным. А пахли просто восхитительно! Рядом с ними Эбигейл только быстрее задремала. Впрочем, мальчики тоже недолго бодрствовали: обрадованные, что добрались до родительницы, они быстро заснули.
Когда Шото вернулся уже одетый, то решил, что сыновья ещё не скоро проснуться и действительно захотят есть.
— Надо было Шизуку Урусай{?}[Яп. うるさい — «крикливая», «шумная»] назвать, или Нойзу{?}[Яп. ノイズ — «шум». Игра слов — Шизука переводится как «тихая».], — посетовал Тодороки, направившись к дочери. — Больше действительности соответствовало бы.
К полудню семья Тодороки приехала в батутный парк, куда были приглашены все друзья и одноклассники Эрики. Дети бегали и носились среди других детей туда-сюда с воплями и смехом, иногда сбивая друг друга. Эрика, Эбигейл, госпожа Эрдем и некоторые другие мамы смотрели за своими чадами, стоя у ограждения, в то врем как Кацуки и Шото — единственные отцы из их компании, — сидели в кафе этого парка. Здесь была небольшая развлекательная зона для самых маленьких, где находилась песочница с необычным голубым песком, в котором уже возились Эиджи и Шуджи. Иногда Шото наклонялся к сыновьям и сыпал его в лопатки, ведёрки и формочки, помогая близнецам делать куличики, которые из-за свойства этого песка быстро разваливались, заставляя мальчишек строить всё заново.
— Так значит, Рика-чан всё же беременна? — спросил Шото, выпрямляясь на стуле. Кацуки разлепил глаза, немного сонно глядя на бывшего одноклассника — герою ранним утром пришлось съездить на работу, а по возвращению домой именинница не дала ему спуску и сна.
— Угу, — снова прикрыв веки, отвечал блондин. — Сегодня звонили из клиники и подтвердили.
— На кого рассчитываешь?
Бакуго немного помолчал, словно впервые задумавшись о поле второго малышка. Пожав плечами, он произнёс:
— Вообще — на девочку. С ними уже опыт есть. А так, пацана не хватает «для комплекта». Ты, вон, свой сразу двумя пополнил.
Шото усмехнулся, в который раз проверив, чем заняты близнецы.
— Долго планировали?
— Да нет. Всего два месяца назад стали разговаривать. Два с лишним даже. Врач сказал — седьмая неделя.
— Животворящие противозачаточные, — снова хмыкнул Тодороки, проведя бесхитростные математические подсчёты в голове. Он знал, что вместо тривиального средства защиты из резины Кацуки предпочитал поить супругу этими таблетками. Более того, Бакуго лично следил за ежедневным приёмом Эрикой оральных контрацептивов.
Блондин криво оскалился в многозначительной улыбке.
— Скорее наоборот.
Ближе к вечеру Тодороки и Бакуго забрали своих детей вместе с госпожой Эрдем и её сыном и поехали в дом родителей именинницы. Там их уже ждали Мицуки и Масару, которые занимались подготовкой праздничных столов и для детей в гостиной, и для взрослых в столовой.
Пока младшее поколение пополняло опустевшие желудки — из парка, в кафе которого они наелись пиццей и суши, до дома надо было ехать два часа, — и смотрела мультфильмы на телевизоре, мужчины и женщины сели за столом праздновать свой праздник.
Третий тост произносила Эбигейл.
— Дорогие наши Эрика и Кацуки. Все мы здесь собравшиеся понимаем, кого именно следует поздравлять в этот день. Именно благодаря вам нашим детям и внукам, — беловласка с улыбкой посмотрела в сторону Мицуки и Масару, — есть с кем дружить, веселиться и взрослеть. Эйми — замечательная девочка, которая уже сейчас подаёт много надежд. Умная, добрая, жизнерадостная и воспитанная, что немало важно, и этими качествами она обязана своим не менее прекрасным родителям. Я и сама мать, и кое-какие тяготы этой «профессии» могу понять. Но что остаётся для меня просто невероятнейшим подвигом во имя семьи, так это благороднейший поступок Кацуки и Эрики, которые решили родить ребёнка в столь юном возрасте. Благодаря вашему мужеству и невероятной любви друг к другу и к своему чаду сегодня мы собрались здесь все вместе праздновать этот замечательный день — день рождения Эйми. И не менее радует чудесная новость о том, что вы подарите этому миру ещё одного славного малыша, который наверняка вырастит достойнейшим и порядочным человеком.
На этих словах подруги Кацуки и Эрика посмотрели друг на друга с улыбкой. Мужчина положил руку на пока едва различимый животик супруги, а та накрыла его широкую ладонь своей — маленькой. Все присутствующие представительницы прекрасного пола умилились этой картине.
— Так что сейчас я предлагаю выпить за вас, наши дорогие друзья! — закончила беловласка.
— За Эрику и Кацуки! — присоединилась к словам Эбигейл Мицуки, поднимая бокал с шампанским.
Эрика подняла стакан с соком, произнося радостное:
— За родителей!
Они были счастливы в кругу семьи и друзей. Нашедшие свою любовь в разное время, нуждающиеся в ней до сих пор — вечно, сколько бы не прошло времени. Повёрнутые друг на друге и на своих детях, но не потерянные в бездонном океане своего безумия. Иногда серьёзно спорящие и обижающиеся, но всегда находящие компромисс и просящие прощения.
Тодороки Шото верно сказал — любовь бывает разной. Для каждого она — это что-то своё. И всё же любовь — есть величайшая радость, которую только способен познать человек. И мои герои были несказанно счастливы, что вовремя нашли её, распознали, вцепились всеми силами и никогда не отпускали.