— Ну, — сказал Маррик, — к Амброзиусу.
Я рассмеялся.
— Ну, конечно, к Амброзиусу. Я думал, вы серьезно. Я по акценту понял, вы из Малой Британии, но…
— Ты же спрашивал, кто мы. Мы люди Амброзиуса.
Установилась тишина. Устье исчезло из виду. Далеко на севере мерцал огонек — маяк. Дождь уменьшился, а скоро перестал совсем. Стало холодно, с берега дул ветер. По воде пошла зыбь. Лодку кидало и качало. Я почувствовал первые признаки морской болезни. От холода и дурноты я крепко сцепил руки на животе.
— Люди Амброзиуса? — резко спросил я. — Выходит, вы лазутчики? Его шпионы?
— Называй нас верными людьми.
— Выходит, верно, что он ждет своего часа в Малой Британии?
— Да, верно.
— Вы направляетесь, в Малую Британию? — спросил я, пораженный своей догадкой. — Вы надеетесь доплыть туда в этой утлой посудине?
Маррик рассмеялся.
— И пришлось бы плыть, если бы ушел корабль, — кисло сказал Ханно.
— Какой корабль зимой? — допытывался я. — В такую погоду не плавают.
— Плавают, если хорошо заплатить, — заметил Маррик сухо.
— Амброзиус платит. Корабль будет ждать на месте.
Уже участливо он положил руку мне на плечо.
— Оставим этот разговор. Мне хотелось бы узнать еще кое-что.
Я свернулся калачиком, сжав живот и делая большие глотки свежего воздуха.
— Могу порассказать вам многое. Однако мне все равно нечего терять, если вы собираетесь отправить меня за борт. Поэтому я предпочел бы или не говорить ничего, или подождать, пока Амброзиус назначит за мои сведения свою цену. Вон ваш корабль, слепые, что ли? Больше я не буду говорить. Мне плохо.
— Да ты, я гляжу, уж точно не из пугливых. Ага, вот и корабль. Хорошо виден. Учитывая твое положение, возьмем тебя на борт. Скажу одну вещь. Мне понравилось, как ты рассказывал о своем друге. Это звучало правдиво. Значит, ты умеешь быть верным, да? Быть верным Камлаку или Вортигерну у тебя нет оснований. Мог бы ты засвидетельствовать свою верность Амброзиусу?
— Сначала погляжу на него, потом скажу.
От удара кулаком я растянулся на дне лодки.
— Принц ты или еще кто — соблюдай приличия, говоря о нем. Немало людей почитают его за своего короля.
Я встал, меня тошнило. Откуда-то рядом донесся тихий окрик, через секунду мы уже качались в тени корабля.
— Мне достаточно, что он человек, — сказал я.
Корабль был небольшой, но вместительный, с низкой осадкой. Он стоял в ночном море без огней. Его мачта покачивалась на фоне бегущих по черному небу облаков. Судно было оснащено как одно из многих торговых, заходивших в Маридунум в мореходный сезон, однако выглядело оно покрепче, да и ходовые качества, наверное, были получше.
Маррик откликнулся на голос. Сверху бросили канат, Ханно поймал его и закрепил.
— Давай пошевеливайся. Можешь лазить или нет?
Кое-как в шатающейся лодке я поднялся на ноги. Канат намок и скользил в руках. Сверху настойчиво торопили:
— Побыстрее же. Хорошо, если вообще сможем отплыть при такой погоде.
— Наверх, наверх. Черт бы тебя побрал. — Маррик снизу подтолкнул меня. Этого-то и не хватило. Руки разжались, и я упал обратно в лодку, ударившись о борт. Я беспомощно растянулся поперек лодки, и меня опять начало тошнить. Мне было совершенно наплевать на божью стезю и ожидавшие меня королевства. Ударьте ножом или киньте за борт — только бы стало легче. Я перевесился через борт как груда мокрых тряпок. Меня рвало.
Последующие события запомнились плохо. Стояла несусветная ругань. Ханно настойчиво советовал Маррику смириться с потерей и кинуть меня за борт. Тем не менее я был в целости поднят на борт. Меня проволокли вниз и бросили на тряпки. Рядом поставили ведро и пустили струю свежего воздуха.
Путешествие заняло, по-моему, четыре дня. Погода была, конечно, скверная, но вскоре мы оставили ее позади. Корабль быстро устремился вперед. Весь путь я провел в трюме на тряпках у открытого проема, не в силах поднять головы. Самые сильные приступы морской болезни прошли, но я по-прежнему не мог шевельнуться. Слава богу, что меня никто не тревожил.
Один раз ко мне спускался Маррик. Встреча запомнилась плохо, как во сне. Он перелез через сваленную в кучу старую якорную цепь и встал рядом, наклонился, рассматривая меня.
— Подумать только, — сказал он, покачав головой. — А мы-то думали, что нам с тобой повезло. Надо было с самого начала бросить тебя за борт. Меньше беспокойства. По-моему, тебе нечего нам больше сказать.