Они слегка дрожали, а тиканье стрелки здорово действовало на нервы.
– Как мы видим, госпожа Лави решила приготовить самый простецкий хлеб, – вдруг презрительно сказал Казимир, – семена, мука, вода… конечно, это разумный выбор в её ситуации, но после её бахвальств я ожидал чего-то совершенно поразительного!
Вот гад! Нарочно сбивает и смущает! Просто постараюсь не обращать внимания, просто постараюсь не обращать внимания…
– Если спросите меня… – эта скотина и не думал униматься! – то я бы на месте госпожи Лави…
– Так подойди и встань на её место, – прорычал Эрнест, и Казимир немедленно умолк.
– Если ещё раз попробуешь отвлечь Милену, – процедил Грейхаунд, – я тебя в узел скручу, понял?
Грумер только прохрипел в ответ что-то невнятное, но замолчал.
Спасибо, Эрнест!
Я мельком взглянула на часы. Чёрт! Пять минут из пятнадцати уже прошли, а я даже толком не вымесила тесто!
Стиснув зубы, я перевернула миску на посыпанную мукой столешницу и принялась обминать его. Это было необходимо, чтобы хлеб получился воздушным и вкусным!
Тик-так. Тик-так.
Ещё две минуты прошло. Нет, оно не успеет подойти! Мне же ещё его надо выпекать…
И вдруг произошло то, чего не ожидал никто.
Особенно я!
Глава 30
Мои ладони вдруг резко потеплели, словно я надела толстые пушистые зимние варежки.
Сначала я не придала этому значения, посчитав это тем, что слишком интенсивно работаю руками. Вот только странности на этом не закончились!
Под моими ладонями тесто вдруг принялось резко увеличиваться в размерах, словно я, как минимум, обложила его горячими камнями или сунула в подогретую духовку. Но даже в таком случае было бы невозможно достичь подобной скорости подъёма: оно пухло и росло, как живое!
Что происходит?!
Удивляться времени совершенно не было, поэтому я продолжала месить и обминать, затолкав изумление глубоко вовнутрь себя.
Не прошло и пары минут, как тесто подошло, и теперь передо мной на столе лежал готовая к отправке в печь булка. Её бока словно светились мягким жёлтым светом, а от теста шёл приятный кисловатый аромат свежей опары.
– Так, ладно! – выдохнула я, метнув стремительный взгляд на часы.
Осталось шесть минут!
– Вы не успеваете, госпожа Лави, – ехидно проскрипел противный голос Казимира, перехватившего мой взгляд, – советую сразу сдаться и убраться отсюда подобру-поздорову! Не навлекайте на себя ещё больший позор.
Я даже не посмотрела в его сторону. Сердце бешено колотилось, вдохновленное успехом с тестом.
А вдруг и со всем остальным так же сработает?!
Я схватила мешочек с семенами и проворно кинула их на сковородку. Одним махом разожгла огонь. Их надо было обязательно обжарить перед тем, как добавлять в тесто, иначе хлеб приобретёт неприятный прогорклый привкус!
Да и обжаривание лучше раскрывает вкус самих семечек…
Я нетерпеливо притопывала, лихорадочно помешивая семечки. Обычно на обжарку уходит пять-семь минут, которых у меня нет, но и избежать её нельзя… вдруг сейчас сработает та неведомая сила, которая помогла тесту подняться?
И сила сработала!
Не прошло и минуты, как семечки позолотились, и от них хлынул аппетитный аромат обжаренного подсолнечника, насыщенный запах кунжута и слегка ореховый, с небольшим привкусом дыма – от семян льна!
Не давая себе расслабиться, я схватила сковородку и, метнувшись обратно к рабочему столу, лихо раскидала семечки по булке. После чего взяла её и бережно, стараясь не дышать, отнесла к печи.
Аккуратно отправила булку в печь и осторожно, стараясь не дышать, закрыла заслонку.
Хорошо, что в ней было небольшое окошко, через которое можно было наблюдать за состоянием хлеба!
Только тогда позволила себе медленно выдохнуть.
Больше я никак не могла повлиять на весь процесс выпекания. Всё, что мне оставалось – надеяться, что если уж та самая сила сработала с семечками и тестом, то и с выпечкой она мне как-нибудь поможет.
Ох, надеюсь, это не разовая акция и не чья-то шутка! И не мои глюки…
Щёлк!
Минутная стрелка сделала ещё один прыжок вперёд по циферблату.
У меня осталось три минуты!
Хлеб успеет испечься!
Нет, не успеет…
Нет, успеет!
Не успеет! Это невозможно! Даже если он слегка подрумянится, что невозможно, он останется сырым внутри!
Щёлк!
Две минуты.
Я сцепила пальцы, почувствовав, как они дрожат. Ладони слегка остыли, но странное тепло по-прежнему окутывало их, явно не собираясь никуда деваться.
Щёлк!
Минута…
Я почувствовала на себе целую охапку чужих взглядов. На секунду мне показалось, что они вцепились в меня, как прилипчивые щупальца; это ощущение мне совершенно не понравилось, и я досадливо мотнула головой, чтобы избавиться от него.
Я тут и так переживаю, а тут ещё и это!
Орландо по-прежнему сидел, насмешливо глядя на меня, однако мне показалось, что выражение его глаз стало более сосредоточенным. Словно он наконец увидел нечто, по-настоящему заинтересовавшее его.
Бирюк покачивался на месте, озадаченно почёсывая подбородок, а вот Казимир смотрел на меня не просто недоверчиво, а с крепнущим подозрением.
– Это провал! – резко заявил он, – Я уже сейчас готов сказать, что у госпожи Лави ничего не получается! Невозможно испечь хороший хлеб за такое короткое вре…
– Время ещё не кончилось! – резко перебил его Эрнест, – Милена справится! Я в неё верю!
Ух, как перекосилось лицо у Рейвенна, стоило оборотню заговорить! Интересно, почему?
Но я не дала себе отвлечься.
Осталось тридцать секунд…
Двадцать пять…
Двадцать…
В горле пересохло от волнения. Неужели это всё? Неужели я вот так вот проиграю, не дойдя до финала буквально пары шагов?!
Пятнадцать…
Ноздри вдруг уловили приятный аромат горячего хлеба, а сердце ёкнуло.
Неужели…
Сквозь стекло заслонки я увидела, что верхнюю поверхность булки прорезали глубокие трещины, абсолютно сухие на вид. Корочка стала приятного золотисто-коричневого цвета, испещрённого тёмными точками семечек.
Десять…
Но нельзя торопиться и открывать духовку раньше срока, ведь хлеб может опасть, а мякиш – остаться непропечённым и влажным!
Пять…
Но и ждать я больше не могу!
– Милена, не бойся, – вдруг долетел до меня смутно знакомый голос. От нервного напряжения я не сразу вспомнила его обладателя. Эрнест!
– Если вдруг что, я тебя просто увезу отсюда, и начнешь новую жизнь подальше от этих балаболов, – как ни в чем не бывало продолжил оборотень, и я только нервно усмехнулась.
Но это, как ни странно, помогло мне собраться и решиться!
И за секунду до финального прыжка стрелки я резко распахнула дверь духовки и выхватила из жара противень с булкой!
В ту же секунду раздался финальный щелчок стрелки.
Успела!
С ликующим вскриком я подняла противень повыше, демонстрируя всем собравшимся испечённый хлеб.
Обвела всех торжествующим взглядом. Сердце взбудораженно колотилось, и я тяжело дышала, словно пробежав пятидесятикилометровый марафон.
Перед глазами проплыло ошарашенное лицо Леопольда, перекошенное от ненависти – Казимира, радостные – Эрнеста, Магнуса и Эльзы. Последняя вообше подпрыгивала на месте и восторженно хлопала в ладоши.
Один только Рейвенн не проявлял особых эмоций. Он оставался на месте, изучающе глядя на меня и задумчиво щурясь. Мне даже показалось, что в его глазах горел какой-то странный тёмный огонь, но я была слишком рада, чтобы придать этому какое-то значение.
– Ну что же, поздравляю, госпожа Лави, – запинаясь, сказал Бирюк, – а теперь отрежьте нам вашего хлеба, чтобы мы могли по достоинству оценить ваше мастерство и принять решение по поводу лиценции!