Глава 34
При виде него по коже прошла дрожь озноба, но я тут же взяла себя в руки.
Молча метнулась за прилавок, чтобы между нами была преграда. А то мало ли, что этому индюку в голову придёт! Вдруг опять целоваться полезет, а оно мне совсем не надо!
Увидев такой демарш, Рейвенн скрипнул зубами, но ничего не сказал.
Стоило мне так подумать, как накатила волны лёгкой грусти и щемящей тоски. Милена.
“Не переживай, солнышко”, – ласково сказала я ей, – “он не стоит твоих эмоций! Сейчас мы с ним разберёмся и выставим за порог.”
– Ну давай поговорим, – хмуро сказала я, мрачно глядя на него, – и о чём же…
– Как ты сделала такой хлеб? – тоном, требующим беспрекословного подчинения – то бишь, своим обычным – спросил Орландо.
– Тебе полную технологию описать? – прищурилась я, – Как скажешь. Короче, сначала я смешала все сухие ингредиенты: муку, сахар…
– Прекрати паясничать, Милена! – резко перебил меня герцог, поморщившись, как от зубной боли, – Ты прекрасно знаешь, о чём я!
– Нет… – вот тут он действительно сбил меня с толку. Какого ещё ответа он ждал на свой вопрос? – Понятия не имею!
Рейвенн с шумом выдохнул и в два шага пересёк зал булочной. Сердце бешено заколотилось, и я тут же схватила первое, что попало под руку – сковородку, на которой совсем недавно жарила семечки!
Выставила её перед собой, как щит.
– Не подходи ближе, – мрачно предупредила я, – иначе я и по лбу могу зарядить!
Орландо уставился на сковородку, словно увидел её впервые, потом перевёл на меня изумлённый взгляд.
– Ты продолжаешь удивлять меня каждую секунду, Милена, – хрипло проговорил он, и вопреки желанию внутри меня что-то щёлкнуло при звуках его низкого бархатистого голоса. За это я страшно разозлилась сама на себя! – пожалуй, ещё немного, и я поверю в то, что ты там болтала про то, что это не ты…
– К делу, – процедила я. Сковородка в руках наливалась тяжестью, и запястья уже побаливали. Всё-таки ручки у Милены были слабенькие и нежные!
Рэйвенн словно почувствовал это. Он с усмешкой скользнул глазами по сковородке.
– Ты же понимаешь, что это меня не удержит? – вкрадчиво спросил он.
– К делу! – прошипела я, хотя в глубине души признавала его правоту. Это как попытаться остановить огромного зверя зубочисткой, блин! Осознание собственной беспомощности страшно раздражало.
– Когда я спросил, как ты сделала такой хлеб, – уже более спокойным голосом пояснил Рэйвенн, – я имел в виду то, как ты заставила меня почувствовать всё это.
Я непонимающе нахмурилась. Герцог вздёрнул бровь.
– То есть, ты пока даже не поняла, какой эффект производит твоя выпечка? – усмехнулся он. Я в полном шоке замотала головой.
– Ну… – нерешительно пробормотала я, – Люди говорили, что очень вкусно.
Рейвенн досадливо цыкнул и опёрся на прилавок. Наклонился ко мне, и я тут же попятилась.
– Говорили, – кивнул он, не сводя с меня тёмных глаз, – но дело в том, КАК они это говорили. ЧТО почувствовали.
И тут я поняла. Это он про галлюцинации! Кто-то увидел рощу, кто-то – дворик из детства, кто-то отправился гулять по лесу…
– И правда, – растерянно произнесла я, – но я тогда всё списала на излишнюю чувствительность и восторженность.
Рэйвенн покачал головой.
– Это твой хлеб, Милена, – безапелляционно отрезал он, – я тоже кое-что увидел.
– Ты?! – вырвалось у меня. Я уставилась на него во все глаза. Изумление тут же превратилось в горделивый восторг от самой себя.
Этот бесчувственный индюк всё-таки что-то почувствовал! Я знала, я сразу догадалась! Только решил виду перед всеми не показывать!
Рэйвенн кивнул и, оттолкнувшись от столешницы, выпрямился. Сложил руки на груди и уставился в пустоту перед собой; его глаза затуманились.
– Нанни… – неожиданно его голос потеплел, и в нём даже промелькнула нежность, – именно такой хлеб пекла моя няня в детстве. Мне тогда было пять лет. Её звали Хильда, но я звал её Нанни. Она была очень добра ко мне – рассказывала сказки, сидела со мной, когда я болел, а однажды кинулась в ледяное озеро, чтобы вытащить меня, когда я катался на коньках и провалился под лёд… мне тогда было пять лет.
Я смотрела на него, боясь даже вздохнуть. Неужели и у такого индюка было такое хорошее и доброе детство?
Неужели он кого-то по-настоящему любил?
Даже его лицо неуловимо изменилось. Куда-то ушла жёсткость и непреклонность, оно наполнилось светом, словно из-зпод маски сурового хищника на миг проглянул тот самый мальчик, который так любил свою няню…
Сердце защемило, и я удивилась этому ощущению. Мне что же, впервые стало жалко индюка?
– Я часто просил её испечь этот хлеб, – по губам Рэйвенна промелькнула усмешка, которая уже не была жёсткой, а, скорее, горько-ироничной, – она называла его Кёрнхенн – “Зернышко”, и часто добавляла в него ещё и тыквенные семечки – мне нравилось доставать их оттуда и есть отдельно.
– Ого! – не удержалась я, – спасибо за идею!
Точно! И как я только не вспомнила про тыквенные семечки! А ведь они придают хлебу лёгкий ореховый привкус и отлично сочетаются и с кунжутом, и со всем остальным.
Орландо вздёрнул бровь.
– Пользуйся, – пожал могучими плечами он.
– А что случилось с Хильдой? – осторожно спросила я, – Она ушла на пенсию?
И тут же пожалела о своём вопросе. Ледяная маска неприступной суровости вновь упала на лицо Рэйвенна.
– Моя мать выгнала её, – безэмоциональным голосом отрезал он, – сразу после того, как она вытащила меня из озера.
– За что?! – возмутилась я, – Она же спасла тебя!
– Спасла, – с горькой иронией хмыкнул Орландо, – а фамильный медальон, который соскользнул с моей шеи и утонул в том озере, она спасти не смогла. Как итог, Хильду выгнали, даже не дав долечиться – после ныряния в озеро она слегла с воспалением лёгких, а ей на смену взяли Говарда. Он стал моим гувернёром, и я его ненавидел.
Последнюю фразу он произнёс очень быстро и с неприязнью, словно хотел поскорее избавиться от этого воспоминания.
А, договорив, тут же спохватился и вновь уставился на меня. Его глаза вновь стали осмысленными и жёсткими.
– Так как ты этого добилась? – рыкнул он, и я увидела прежнего индюка.
Разочарованно вздохнула. Ну зачем! Так же хорошо общались. Мне даже показалось, что я увидела в нём что-то человеческое…
Развела руками.
– Без понятия, – честно ответила я, – оно как-то так само вышло, клянусь!
– Может, ты действительно ведьма? – задумчиво проговорил Рэйвенн, меряя меня изучающим взглядом. Милена внутри сжалась, а я, наоборот, расправила плечи и фыркнула.
– Никогда никаким ведьмовством не занималась! – отчеканила я, – Хочешь верь, хочешь – нет, мне всё равно. Я честная женщина, профессиональный пекарь и за свои слова отвечаю!
– Опять ты несёшь какой-то бред, – нахмурился Рэйвенн, – и как в тебе только это сочетается, Милена? Безумие и неожиданное мастерство.
Вспыхнув, я со стуком поставила сковородку на прилавок и сухо сказала:
– Так, дружочек-пирожочек! Если мы всё выяснили, то, думаю, тебе пора. У меня ещё полно дел, с которыми я планировала разобраться до вечера.
Неожиданно герцог усмехнулся. Одним резким движением накрыл мою руку своей широкой лапищей и припечатал к прилавку так, что я не смогла даже пошевелить ей.
– Пусти! – возмутилась я и задёргала рукой.
Но Рэйвенну было наплевать на все мои усилия.
– Мы не обсудили последний, самый важный, вопрос, Милена, – прорычал он, рывком наклонившись ко мне.
Глава 35
– Какой? – прошипела я, всё ещё пытаясь вызволить руку. Нет, он точно маньяк! И почему никак не хочет оставить меня в покое?
– Колода Динге, – прищурившись, вкрадчиво сказал Рэйвенн, – то, что ты получила лицензию на свою вшивую лавку, не отменяет того, что ты должна её отыскать.