Но обратимся снова к бельгийскому искусству XIX века. Крупнейший представитель романтического направления Анри Лейс (1815–1869) был широко известен своими историческими композициями, а также портретами. Увлечение историей стало характерно для всего европейского романтизма, а в Бельгии оно усугублялось патриотическими настроениями, пыл которых долго не угасал после революции 1830 года.
В картине «Альбрехт Дюрер в Антверпене в 1520 г.» Лейс воспроизводит один из важных эпизодов в художественной жизни своего родного города — приезд великого немецкого ученого, художника и гравера. Справа мы видим фигуру Дюрера и, возможно, Массейса, трибуны заполнены знатными горожанами, по улице открывается торжественное праздничное шествие гильдии св. Луки, в котором принимают участие все художники города. Разумеется, Лейса можно упрекнуть в пристрастии к анекдотической развлекательности, но в целом удивительно верно найдены типы, характеры, точно выдержаны в духе эпохи костюмы, головные уборы, облик города. Кроме того, Лейс несомненно был талантливым живописцем. Красивые сочетания сочных цветовых пятен, обилие красочных деталей придают картине праздничный декоративный характер.
В залах музея стоит обратить внимание на работы Ипполита Буланже (1837–1874), одного из основателей пейзажной школы Тервюрена. Она называется так по имени местечка около Брюсселя, где любили работать многие живописцы. Пейзаж «Долина Иосифа» обнаруживает лучшие достижения художника в передаче эффектов света, где он предвосхищает импрессионистов, атмосферы, колорита. Он выбирает в качестве пейзажного мотива небольшой уголок земли, тонко чувствует ритм как бы чуть покачивающихся оголенных стволов деревьев, создает иллюзию течения реки у ног зрителя. Этот пейзаж без человеческих фигур означает полную победу принципов чисто пейзажного жанра с его особенностями, главной из которых является момент переживания природы, ее восприятие художником один на один. Кстати, это обостренно чуткое отношение к природе, глубокое сопереживание, поиски лирического отклика суть порождение XIX века, когда жизненные связи с ней у городского человека становятся все более отдаленными и опосредованными.
Музей располагает несколькими работами Якоба Смитса (1855–1928), голландца по происхождению, поселившегося в Бельгии. Многое связывает этого своеобразного художника и со старым голландским искусством и с гаагской школой XIX века и ее вождем Йозефом Израэльсом. В его вневременных пейзажах, в смутной неопределенности религиозных образов, в патриархальной традиционности жизни заложено предчувствие идей символизма, получившего огромное распространение в Бельгии как в изобразительном искусстве, так и в литературе.
Д. Энсор. Интрига
Я. Смитс. Пейзаж с колодцем
В «Пейзаже с колодцем» контуры изображенных предметов расплываются в сиреневато-серой дымке вечернего воздуха, сквозь которую тускло светит луна, все кажется не только уснувшим, но застывшим в вечной предопределенности бытия. Смитс буквально лепит картину красками, его техника пастозна, но рельефный мазок удивительно деликатен, положен на холст бережно и чутко. Лирическое дарование Смитса тесно сплетено с философско-этическими его воззрениями. Его искусство обладает немалой силой нравственного и эмоционального воздействия. Однако в его отрешенности от реальной жизни есть что-то угнетающее и давящее душу.
В музее хорошо представлено творчество другого голландца, современника Смитса, друга ван Гога Георга Брейтнера (1853–1923). О нем знают за пределами Голландии сравнительно мало, хотя этот превосходный живописец был подлинным певцом Амстердама, его каналов, мостов, тихих улочек, своеобразного склада городской жизни.
Здесь же мы снова встречаемся с работами выдающихся мастеров Бельгии — Джеймса Энсора, Рика Ваутерса, Анри Эвенпула.
Особый интерес вызывают произведения Эжена Ларманса (1864–1940), художника с трагической судьбой. Ларманс был глухонемым, более того, ему постоянно угрожала слепота. Физическая ущербность несомненно отразилась на его душевном состоянии, на всем строе его художественных идей, хотя можно изумляться душевному мужеству, с которым он прожил свою долгую жизнь. Его обращение к Брейгелю имеет глубоко принципиальный и последовательный характер. Он совершенно правильно воспринял подлинно демократическое гуманистическое содержание искусства великого нидерландца и стал его верным последователем. Это обращение к Брейгелю не было беспомощным эклектизмом, а истинной духовной жаждой. Ларманс рассказывает о тяжелой участи и борьбе за существование народа, часто в его картинах звучит глухой протест против социальной несправедливости. «Купанье» антверпенского музея — картина позднего периода. В центре стоит обнаженная крестьянская девушка. Ее образ имеет двоякую окраску, психологическую и чувственную. Ларманс прекрасно передал как ее естественную молодую гордость своим здоровым, прекрасным телом, так и застенчивую стыдливость от взглядов любопытных товарок.
Прежде чем покинуть залы современного искусства, стоит посмотреть картины Яна Брюссельманса (1884–1950), тонкого колориста, работавшего в разнообразных жанрах. Его картина «Море, симфония в сером» (1928) любопытна тем, что, заботясь о красивой фактурной поверхности, он пишет и рисует кистью одновременно. Разработка серых тонов от темных, почти черных до светлых, граничащих с белым, поразительна красотой валеров. Обобщенные цветовые плоскости приобретают под кистью художника неожиданную изобразительную мощь.
Среди работ К. Пермеке выделяется «Жена рыбака» 1920 года- одно из самых известных произведений художника. На полотне изображена женщина, некрасивая и немолодая, с огромной корзиной в руках, ждущая возвращения мужа. Просто очерченный силуэт сидящей на берегу моря фигуры, строго центральное ее положение, сочный цвет черно-желтой гаммы создают впечатление монументальной значительности образа, хотя нельзя не отметить, как всегда, у Пермеке некоторую огрубленность.
Наряду с живописью в залах экспонированы скульптурные работы бельгийских мастеров Ж. Минне, К. Менье, Ш. Лепла, а также О. Цадкина, М. Марини и других.
Антверпенский музей изящных искусств поистине оправдывает свою славу одного из замечательнейших в мире хранилищ художественных ценностей.
К. Пермеке. Жена рыбака. 1920
Мидделхейм
Завершая краткий осмотр наиболее крупных и своеобразных художественных коллекций страны, необходимо познакомиться в Антверпене с музеем, чья оригинальность и новизна превосходят все музеи, что были рассмотрены выше. Разумеется, речь идет только о типе и характере экспозиции, а не о художественной оценке музейного собрания. Представьте себе огромный парк с прекрасными бархатистыми газонами, с красиво расположенными купами деревьев и кустов, парк английского типа, но без густых зарослей и неубранного валежника. Особое очарование этого парка — в легкой обозримости его красивых лужаек и в тишине, которую невольно боишься нарушить. Пространственные паузы рассчитаны в нем с математической точностью, так же как его дорожки, их изгибы, повороты, контуры газонов. Природа организована и обуздана, чтобы наилучшим образом служить фоном искусству. В этом парке расположен Музей современной скульптуры. Трудно назвать идею создания музея такого типа только прекрасной, она поистине блистательна. Наконец-то скульптура покинула залы и помещения и обрела свое истинное пристанище- воздух, свет и природу. Как бы ни были просторны залы музеев, скульптуре в них почти всегда душно, она неожиданно для себя приобретает камерность, тогда как ей свойственна монументальность, теряет широту содержания, ей нужны если не площадь, то по крайней мере живой простор, а не замкнутое ограниченное пространство. Рядом с картинами она блекнет, тускнеет, проигрывает — это очевидно. Ей тесно даже в соседстве с другими произведениями пластики. Разумеется, мы говорим лишь о тех работах, которые не предназначены для ансамбля, не составляют единого стилевого синтетического сплава с другими видами искусства.
Общеизвестно, что каждое скульптурное произведение организует вокруг себя определенное пространство, и чем оно само значительнее и шире по замыслу, тем большее пространство оно стремится захватить. В музейных залах при обычной нехватке места трудно учесть это необходимейшее условие экспонирования скульптуры. Из-за этого часто бывает нарушена для зрителя верность восприятия образного ее строя. Кроме того, рассеянный или искусственный свет нередко пагубно действует на впечатление, производимое материалом самой скульптуры, мертвит его. Зато как прекрасно смотрится бронза, гранит, мрамор, дерево при солнце или даже просто при дневном свете, но в природе, как естественна становится скульптура хотя бы только благодаря ожившему на свежем воздухе материалу, из которого она создана. Какое редкое наслаждение доставляет игра колеблемого воздухом света на ее поверхности, даже легких порывов ветра, которым она противостоит! Как удивительно полно реализуется, и до конца, замысел скульптора!