А все-таки никто его не спрашивал, зачем он в этом проклятом городе! Никто и никогда. Дерек так надавил на грифель, что чудом не прорвал лист.
— Механику и математику, вообще-то. Хочу узнать, как строить здания. Ну, такие как Канцелярия и дворец сенаторов. Отец считает, что лучше держать в руках верное дело и кормиться им помалу, чем замахиваться…
Мужчина, не меняя ни позы, ни выражения лица, слегка скосил взгляд и едва заметно нахмурился — это можно было увидеть разве что по чуть иначе расположившимся теням на лбу.
— Такому не учат в университете.
— И где же учат? — пробормотал Дерек, стараясь не показать, что корабль его надежд получил внушительную пробоину и идет ко дну со всей несчастной командой.
— Тебе нужно найти хорошего мастера-архитектора.
— Всего лишь!.. Видимо, они встречаются на каждом шагу.
— Если знать места, — мужчина махнул рукой. — Кстати, меня зовут Марком Танорио. А тебя?
— Я Дерек.
— Без фамилии?
— Какая разница! Без!
— Хорошо, Дерек-без-фамилии, — Марк опять улыбнулся, и значение той улыбки Дерек разгадать не смог — слишком она была загадочной, словно посланной посвященному в некую тайну.
Дерек вернулся к портрету, и оба молчали, пока он не закончил рисунок. Дерек сдул с листа грифельную пыль и отдал его господину Танорио, стараясь не разгадывать по выражению лица, что думает мужчина.
— Сегодня вышло лучше, — сказал тот, но на портрет почти и не взглянул, вынул из кошеля на поясе две монетки. — Будет жаль, если ты пропадешь в этом городе, а, Дерек-без-фамилии?
— Тогда вы единственный, кому до этого будет дело.
Мужчина поднялся с кресла и подошел к окну, задернул плотные занавеси. Откуда-то выбрался большой мордатый кот, ткнулся мужчине лбом в колено, требовательно мяукнул. Марк наклонился к коту и провел рукой по выгнувшейся спине.
— У меня нет привычки подбирать голодных котят с улицы, увы. Иначе котята вырастут и съедят с потрохами.
— Не слишком-то я понимаю ваши речи, господин Танорио.
— Правда?
Было что-то в этом вопросе, в тоне голоса, в повороте головы, отчего Дерека прошиб ледяной пот, во рту разом пересохло, и все вопросы и слова прокисли внутри. Он пытался сообразить, что же хотел сказать этот франт, но видел только красиво изогнутые брови на твердом лице и взгляд, прямой и обжигающий.
— Если я захочу покровительствовать тебе, ты отработаешь каждую полученную монету и возможность.
Дерек сглотнул вязкий ком слюны. Ему вдруг стало ясно, какого рода предложение последует, и он отступил на два шага, потом еще на один — и замер. Конечно, в Застенье о таком говорили — и с восхищением! Попасть в дом к богатому господину считалось удачей невероятной, и о таких историях ходили легенды, о счастливчиках — музыкантах, танцорах — рассказывали как о воплощениях Многоликого.
Дерек сжал свою доску до побелевших костяшек пальцев, глядя в пол, на узор черно-белых плиток, повторявшихся, как дурное и хорошее в жизни — беспорядочно и глупо. Но комната была такой красивой и теплой, за окнами так нудно стучал дождь, и разве не стоит… Да пусть и так — какая разница, если придется спать в тепле и есть каждый день, и скопить на учебу!..
Он улыбнулся.
— И как мне придется отрабатывать, господин Танорио?..
Голос предал его — и сделался хриплым и ломким.
— О Многоликий! — мужчина вдруг рассмеялся. — Ты симпатичный, но не настолько! Когда ты последний раз мылся? Не отвечай, — он махнул рукой.
Уши мгновенно вспыхнули, и еще на два шага Дерек отступил назад, уже не слишком смущаясь ковром.
— Мне не нужен любовник. И слуга мне тоже не слишком-то нужен, но вот моему другу необходим посыльный — честный и исполнительный малый. Если ты способен устоять и не стащить чужое добро и много работать — я могу отправить тебя к нему.
— Я… — Дерек переступил с ноги на ногу, прямо по прекрасному узору на ковре. В меркнущем свете лицо господина Танорио сделалось алебастровой маской — неживой, равнодушной и идеальной. Картины пышной и сытой жизни развеивались, как табачный дым — такие же призрачные и горькие.