Гоги расположился в центре зала с папкой раскадровок. Сегодня предстояло решить один из важнейших вопросов — какой будет музыка к «Василисе и Духу леса».
— Арам Ильич, — начал он, — давайте определимся с общей концепцией. Музыка должна подчеркнуть русский характер фильма, но при этом быть понятной международной аудитории.
— Понимаю задачу, — кивнул композитор. — Не примитивная стилизация под народную музыку, но и не отход от национальных корней.
Хачатурян заиграл главную тему — мелодия была одновременно русской по духу и европейской по форме. Широкие интервалы, характерные для русской песенности, но в обрамлении классической гармонии.
— Это тема Василисы? — спросил Гоги.
— Да. Она будет проходить через весь фильм в разных вариантах. Иногда светлая и радостная, иногда печальная, иногда героическая.
Композитор продемонстрировал различные варианты темы. В мажоре она звучала как весенняя песня, в миноре — как плач по утраченному. В быстром темпе становилась танцевальной, в медленном — задумчивой.
— Превосходно, — одобрил Гоги. — А что для Лешего?
Хачатурян перешёл к другой теме — более древней, архаичной. В ней слышались отголоски старинных церковных распевов, но пропущенные через призму современной композиторской техники.
— Здесь я использую старые лады, — пояснил он. — Дорийский, фригийский. Они создают ощущение древности, мудрости веков.
Музыка действительно звучала как голос самого времени — торжественно, загадочно, с оттенком печали о прошедших эпохах.
— А для воеводы?
— Для него я написал марш, но не военный, а скорее… административный. — Хачатурян заиграл чёткую, размеренную мелодию. — Человек долга, порядка, но не жестокости.
В музыке слышалась поступь уверенного человека, привыкшего к ответственности. Но без агрессии, без угрозы — просто сила, направленная на созидание.
— Отлично. А теперь самое сложное — кульминационная сцена. Конфронтация воеводы с духами леса.
Композитор задумался, несколько минут молчал, перебирая клавиши.
— Здесь нужен диалог двух тем, — сказал он наконец. — Тема воеводы сталкивается с темой леса, они борются, спорят, а потом находят гармонию.
Он начал импровизировать. Сначала звучала тема воеводы — твёрдо, решительно. Затем ей отвечала тема Лешего — древняя, мудрая. Темы переплетались, спорили, противостояли друг другу.
Но постепенно конфликт сменялся диалогом. Мелодии начинали дополнять друг друга, создавая новую, объединённую тему.
— Блестяще! — воскликнул Гоги. — Это именно то, что нужно. Музыкальная драматургия идеально соответствует сюжету.
В зал вошли музыканты оркестра — несколько скрипачей, виолончелист, флейтист, гобоист. Хачатурян раздал им партии, объяснил основные моменты.
— Попробуем с оркестром, — предложил он Гоги.
Первой прозвучала тема Василисы в исполнении струнных. Мелодия обрела новые краски, стала объёмной, живой. Скрипки пели светло и чисто, альт добавлял тепла, виолончель — глубины.
— Теперь тема леса, — скомандовал Хачатурян.
Здесь солировали деревянные духовые — флейта и гобой. Звучание получилось действительно лесным — прозрачным, как утренний воздух, с оттенками таинственности.
Тема воеводы прозвучала у медных духовых. Торжественно, но не помпезно. Достойно, с внутренней силой.
— А теперь кульминация, — сказал композитор.
Оркестр заиграл сцену конфронтации. Темы сталкивались в сложном контрапункте, создавая музыкальную драму. Напряжение нарастало, конфликт достигал апогея — и вдруг наступала разрядка. Темы сливались в гармоничном аккорде.
Гоги слушал, представляя, как эта музыка будет звучать под кадры фильма. Он видел Василису, идущую по лесной тропе под нежную мелодию струнных. Видел Лешего, появляющегося под таинственные звуки флейты. Видел воеводу, принимающего решение под торжественный аккомпанемент духовых.
— Арам Ильич, — сказал он, когда музыка стихла, — это шедевр. Такая музыка сделает наш фильм поистине выдающимся.
— Но это только начало, — ответил композитор. — Нужно ещё много работать. Написать музыку для каждой сцены, продумать лейтмотивы второстепенных персонажей, создать звуковые эффекты.