В Переделкино он приехал поздно, но засыпал легко. Завтра снова начнётся предпремьерная суета, но воспоминание об этом вечере будет согревать среди любых забот.
Аня была права — у него действительно было две стороны. И сегодня они почти слились в одну, сделав его просто счастливым человеком.
Утро 9 декабря 1950 года Гоги встретил с волнением, которого не испытывал даже перед встречей со Сталиным. Сегодня «Василиса и Дух леса» предстанет перед взорами высшего руководства страны и международной общественности.
Он надел свой синий костюм, новые туфли, именные часы от Крида. В зеркале отражался солидный мужчина, готовый представить плод семимесячной работы целого коллектива.
— Георгий Валерьевич, — сказала Прасковья Николаевна, подавая завтрак, — вы сегодня такой торжественный. Прямо как жених перед венчанием.
— Сегодня действительно особенный день, — ответил он, но есть не мог — желудок сжимался от нервов.
В половине десятого за ним заехал Семён Петрович в парадной форме.
— С праздником, товарищ Гогенцоллер! — поздравил водитель. — Сегодня вся Москва будет говорить о вашем фильме.
По дороге к кинотеатру «Художественный» Гоги видел, как город готовится к событию. На афишных тумбах красовались плакаты с Василисой, в газетных киосках продавались номера «Правды» и «Известий» со статьями о советской анимации.
У кинотеатра собралась толпа. Журналисты с фотоаппаратами, операторы кинохроники, зеваки. Красная дорожка вела от тротуара к входу, по бокам стояли милиционеры.
— Георгий Валерьевич! — окликнула его Антонина Ивановна, выбегая из фойе. — Как дела? Готовы?
— Готов, — ответил он, хотя руки слегка дрожали.
В фойе царила торжественная атмосфера. Букеты цветов, портреты создателей фильма, стенды с кадрами из картины. Струнный квартет играл лёгкую классическую музыку.
— Техника проверена в последний раз, — доложил киномеханик Иван Петрович. — Всё работает идеально. Три копии плёнки готовы на случай непредвиденных обстоятельств.
— Актёры пришли? — спросил Гоги.
— Все в сборе. Серова, Жаров, Мартинсон, Раневская, Андреев. Сидят в первых рядах.
В половине одиннадцатого начали прибывать высокие гости. Чёрные автомобили один за другим подъезжали к кинотеатру. Первым прибыл Молотов, за ним Маленков, Каганович.
Берия вошёл в фойе в сопровождении охраны. Увидев Гоги, улыбнулся.
— Ну что, готовы показать наше секретное оружие культурной войны?
— Готовы, Лаврентий Павлович.
— Отлично. Кстати, у меня хорошие новости — товарищ Сталин планирует приехать на вторую половину показа.
Сердце Гоги ухнуло вниз. Одно дело — показывать фильм чиновникам, другое — самому вождю.
В зале начали рассаживаться зрители. Партийная элита, дипломаты, деятели культуры. В ложе для почётных гостей расположились зарубежные критики, включая француза Ланглуа.
— Внимание! — объявил конферансье. — Начинаем показ советского полнометражного анимационного фильма «Василиса и Дух леса»!
Свет погас. На экране появились первые кадры — полёт над русскими лесами под музыку Хачатуряна. В зале стояла тишина.
Гоги сидел в середине зала и наблюдал за реакцией зрителей. Пролог прошёл спокойно. Знакомство с Василисой вызвало одобрительный шепот. Появление Лешего — восхищённые возгласы.
— Прекрасная анимация, — услышал он голос Ланглуа.
Фильм разворачивался на экране, захватывая внимание самой требовательной аудитории. Диалоги звучали естественно, музыка подчёркивала каждую эмоцию, изображение завораживало детализацией.
В середине показа в зал тихо вошла группа людей. Гоги почувствовал, как все присутствующие напряглись. Сталин занял место в президиуме, внимательно вглядываясь в экран.
Кульминационная сцена — конфронтация воеводы с духами леса — прошла в абсолютной тишине. Музыка Хачатуряна звучала особенно выразительно, голоса актёров передавали всю глубину конфликта.
Финал встретили аплодисментами. Воевода и Василиса смотрят на мирно соседствующие лес и железную дорогу. Последние аккорды музыки. Титры.
Зал взорвался овацией. Стоя аплодировали все — от членов Политбюро до зарубежных гостей. Сталин тоже хлопал, с одобрением кивая.
Гоги поднялся на сцену. Зал продолжал аплодировать. Он стоял перед самой влиятельной аудиторией страны, чувствуя, как семь месяцев труда превращаются в триумф.