— Что они делают? — недоумевал комендант базы, наблюдая в бинокль за действиями противника.
Через полчаса стало ясно. Мехи построили гигантскую катапульту — механическое орудие, способное метать снаряды на огромные расстояния. Но снарядами служили не камни, а контейнеры с какой-то жидкостью.
Первый залп накрыл центр базы. Контейнеры разбивались, разбрызгивая содержимое. Американские солдаты в панике ждали взрыва или отравления, но ничего не происходило.
— Это же краска! — воскликнул кто-то из офицеров. — Они обливают нас краской!
Действительно, яркая красная краска покрывала здания, технику, людей. Мехи методично обстреливали базу цветными снарядами, словно художники, рисующие на огромном холсте.
Но вскоре выяснилась истинная цель этой странной атаки. Краска была не простая, а химически активная. Она разъедала металл, резину, пластик. Вся техника базы начала выходить из строя.
— Эвакуация! — приказал комендант, понимая, что оставаться больше нельзя.
Аналогичные сцены разворачивались на всех пятнадцати базах одновременно. Мехи не убивали американцев, а методично уничтожали их материальную базу. Самолеты, танки, артиллерия — все покрывалось разъедающей краской и превращалось в металлолом.
В штабе 8-й армии царил хаос.
— Сэр, — докладывал связист, — база «Альфа-1» эвакуирована. База «Браво-7» оставлена. Аэродром «Дельта» выведен из строя.
— Потери? — хрипло спросил Риджуэй.
— Личного состава — минимальные. Техники — стопроцентные. Противник не пытается убивать наших людей, только уничтожает оборудование.
Риджуэй понял гениальность плана загадочного русского. Тот лишал американскую армию возможности воевать, не неся при этом моральной ответственности за массовые жертвы.
Телефон зазвонил. Тот же голос:
— Как дела, генерал?
— Что вам нужно? — устало спросил Риджуэй.
— Немедленного прекращения огня и начала переговоров о мире. У вас есть сутки на размышления.
— А если мы откажемся?
— Завтра моя эскадра роботов-амфибий посетит ваш флот в Инчхонском заливе. Думаю, адмиралы оценят мои методы ведения морской войны.
На следующий день американский флот действительно подвергся атаке неизвестного противника. Из воды поднялись металлические фигуры — роботы-амфибии Селельмана, модифицированные под новую тактику Гоги.
Они не топили корабли, а забирались на палубы и начинали демонтаж. Моторы, радары, пушки — все аккуратно разбиралось и сбрасывалось в море. Экипажи в панике покидали суда на спасательных шлюпках, наблюдая, как их боевые корабли превращаются в беззубые гражданские посудины.
— Это конец, — признал Риджуэй, получив сводку с флота. — Мы не можем воевать без техники.
Переговоры начались через неделю в Пханмунджоме. Американская делегация прибыла на грузовиках — другого транспорта у них не осталось. Гоги появился в сопровождении одного-единственного меха, который нес за ним складной стул.
— Господа, — начал он, усаживаясь за стол переговоров, — война окончена. Остается только оформить это юридически.
— На каких условиях? — спросил американский представитель.
— Очень простых. Полный вывод американских войск из Кореи в течение месяца. Объединение Севера и Юга под эгидой законного корейского правительства. Невмешательство США во внутренние дела Корейского полуострова.
Американцы переглянулись. Выбора у них не было.
— Согласны, — кивнул глава делегации.
Гоги улыбнулся, доставая из кармана готовый текст соглашения:
— Мудрое решение, джентльмены. Мудрое решение.
Через месяц последний американский солдат покинул Корею. Война, которая могла продолжаться годами, закончилась за три недели благодаря гениальной тактике одного человека, который научился превращать разрушение в созидание, а войну — в искусство принуждения к миру.
Последняя колонна американских войск растянулась вдоль дороги к порту Пусан на несколько километров. Грузовики, джипы, автобусы с солдатами медленно двигались к морю, где их ждали транспортные корабли. Гоги сидел на плече своего личного меха РА-101 — специально модифицированной машины с удобной кабиной наблюдения.
Десятиметровый робот стоял на возвышенности, откуда открывался прекрасный вид на дорогу. Американцы вынуждены были проезжать прямо под его взглядом — символичное напоминание о том, кто истинный хозяин этой земли.