Нишимура и Халентир переглянулись и оба прыснули, отчего гость поёжился, ощущая себя не в своей тарелке. Он спросил, что смешного прозвучало, и друзья расхохотлись только громче. Халентир смахнул слёзы первым.
— Это надёжная техника, спору нет, — отдышаться было сложнее, чем взять себя в руки, — только он очень старая. И нудная, как по мне, а ещё требует делать одно и то же для каждого раза, да ещё и таскать за собой стекляшки, боясь разбить.
Мадьёр уязвлённо подумал о содержании своего рюкзака. Одиннадцать незанятых маленьких баночек размером с мизинец у него осталось — шесть с собой, пять дома.
— Мы пользуемся своими способностями и символами милосердия, — терпеливо объяснила Нишимура. — Сначала использовали пергаментные талисманы, потом перешли на вербальные печати... кто посильнее, тот использует невербальные.
— Но вербальные действуют только на близком расстоянии, — Мадьёр нахмурился ещё сильнее, сжав обеими руками уже холодную чашку. — Использовать их попросту опасно, если нет охранного амулета.
— Кто сказал, что у кого-то из нас его нет? — Халентир достал из-за пазухи медальон из светлого металла с эмалированной гравировкой: белым лотосом и алым рассветным солнцем.
Мадьёр удовлетворённо хмыкнул. Знак богини милосердия? А владычица Мелиона, кажется, серьёзно занялась вопросом порядка на смертных реальностях в последнее время... Или кто-то ей подсказал. А ещё такие символы не попадают в руки простых смертных. Он внимательно смотрел на Нишимуру. Та любовно поглаживала кольцо с той же гравировкой.
— Бабушка никогда не оставляла нас без защиты... — в её мелодичном голосе такая неизмеримая любовь и благодарность, что у Мадьёра не осталось сомнений.
Эта девушка — биргот. Она так же, как и он, родилась чтобы поддерживать порядок в своём мире. Вот почему она сформировала себе команду... Нишимура, значит, не соло игрок? Для гостя это было странно.
— Ну, кстати, не все у нас пользуются только символами милосердия, — отметил Халентир, поглядев на подругу долгим и задумчивым взглядом. — Хорёк-то до сих пор для изгнания указы безжизния предпочитает.
Мадьёр так и грохнул по столешнице ладонью:
— Вы хотите сказать, что связались с кем-то из детей смерти?!
— Не заводись... — Мура впервые поморщилась. — Он наш товарищ и вот уже три года ведёт северный район. Хорёк может и сын смерти, но он никому не причиняет вреда, пока кто-то не причинит вред его владениям. Он вообще на редкость дружелюбный, хотя и своеобразный...
— Что значит своеобразный?
— Ну, он очень красиво рисует... Но никогда никому не даёт рисунки в руки и никогда не пишет портреты, — Халентир будто что-то вспомнил и потупил взгляд. — Я как-то чуть не коснулся его набросков, так он вытолкал меня взашей...
Мура коснулась его руки, и её взгляд наполнился сожалением.
— Так там же был тот самый...
— Да, глупо я поступил тогда... Плохо, что чутьё не сработало.
— На детей смерти оно реагирует редко, — угрюмо заметил Мадьёр. — Владычица Морефис не любит, когда кто-то вмешивается в её планы, и слежки не потерпит, так что и отпрысков своих от гаданий и прозрений прячет.
Повисло молчание. Двое божьих правнуков и благословлённый эльф думали каждый о чём-то своём. Мадьёр был поражён тем, кого он встретил, тем, что узнал — надо же, всё-таки он не один всё это время ловил чудовищ! — и теперь думал, что если всё так, то Нишимура, может, и не опасна вовсе... Но последить за её действиями всё-таки стоило. И, разумеется, не лишним будет задать ещё несколько вопросов.
— Раз уж у нас тут никаких секретов, — Мадьёр усмехнулся прорицателю. — Меня настораживает твой дар. Можешь рассказать мне, как именно он работает, а, художник по судьбам?
Нишимура хихикнула, услышав знакомое прозвище. Полгорода её так называет.
— Ничего в составе красок я не меняю, потому что не хочу рисковать здоровьем моих клиентов, — девушка отставила опустевший чайник и свою холодную чашку. — То, что меняет жизнь человека — его намерение. Я прошу клиента максимально сосредоточиться на его желаниях, а затем, когда вижу как нить крепнет, подцепляю её и вбиваю под кожу вместе с рисунком. Она растворяется и перемешивается с человеческим Я.
— Занятно, — Мадьёр сосредоточенно кивнул. — Только этого было бы мало. Возможно, влияния милосердия хватит, чтобы сформировать нить желаний, но чтобы удержать всё это единым целым... о справедливая Вечность.