Глава 3
Разбитые надежды
— Что значит, мы не можем взять этот груз? — спрашиваю я, должен признать, гораздо более раздраженным, чем профессиональным тоном. Но парень за большим столом в крошечном кабинете у главного холла станции «Надежда» этого заслуживает.
— Послушайте, — продолжаю я, указывая пальцем ему в грудь. — У вас есть груз, и вам нужно этот груз доставить отсюда в систему Мондез, так? — Я не жду его ответа, а потом большим пальцем той же руки тычу себе в грудь. — У меня есть корабль, и этот корабль может доставить ваш груз в Мондез, за что вы дадите мне денег. Груз на месте, оплата у меня. Все в выигрыше. Так в чем проблема?
Судовой брокер разводит руками и пожимает плечами, хотя я вижу, что он раздосадован тем, что я говорю с ним, словно он особенно тупой воспитанник детского сада.
— Как я вам уже говорил, капитан… Лопес, кажется? Вы не смогли предоставить мне ни поручительства грузоперевозчика, ни даже судовой регистрации. Без этого никто не доверит вам свой груз, и вам еще повезло, если местные констебли до сих пор не конфисковали ваш корабль за отсутствие документов о праве собственности. Мы здесь уважаем закон, знаете ли.
День и без того выдался долгим и нервным. И все же, не горжусь этим, но именно в этот момент я начинаю на него орать, используя выражения, в знании которых никогда не признался бы ни один правильный, напыщенный офицер Прометеанского флота. Впрочем, я слышал, как мой бывший тесть орет на экран во время футбольных матчей, так что кое-что знаю. К тому же недавно я поднабрался новых словечек от одного жутко надоедливого, но очень изобретательного энсина с «Персефоны». Сейчас я опробую некоторые из них.
К счастью, Лин хватает меня за руку и выволакивает из крошечного кабинета прежде, чем я успеваю всерьез усомниться в происхождении брокера и намекнуть на всякие нехорошие вещи о его матушке. Моя собственная мать влепила бы мне пощечину, но я только начал. Энсин Стивенс бы мной гордился.
Я уже готов был стряхнуть руку Лин, развернуться, вернуться в контору и съязвить что-нибудь убийственное насчет волосатой родинки на подбородке у этого типа, но хватка моего первого помощника на моей руке сжалась крепче. Я посмотрел на нее и увидел, что она смотрит не на меня, а куда-то через холл. Я проследил за ее взглядом, на мгновение забыв о брокере с родинкой.
Главный холл был самым большим открытым пространством на станции, и в преддверии местного обеденного часа здесь было полно народу. Но я без труда выделил из толпы того, на ком сосредоточилась Лин — в основном потому, что он был единственным, кто открыто не сводил с меня глаз. Затем он двинулся к нам, не отрывая от меня взгляда.
Первой моей мыслью было, что это констебль, которым нам недвусмысленно пригрозил брокер, из чьей конторы мы только что вышли. Но ничто в нем не кричало «коп». Не то чтобы я много общался с полицией, если не считать флотских патрульных и военную полицию, а тех видно за километр. У них странная походка, потому что им хирургически вживляют дубинки… ну, вы понимаете, куда.
И все же я не думал, что этот парень — коп, потому что на полпути ко мне он отвел взгляд и украдкой огляделся, словно сам опасался констеблей. Поэтому я решил остаться на месте и позволить ему подойти. Это могло быть интересно.
Лин так не считала. Я видел, что ей не терпится сбежать. Так что теперь мой моральный долг — стоять на своем и показать ей, что я не боюсь. В конце концов, как она любит напоминать, я — капитан.
Парень остановился всего в метре от нас. Он по-прежнему смотрел мне в глаза, хотя и метнул быстрый взгляд на Лин, чтобы смерить ее с ног до головы. Кто бы удержался? Но она была совершенно не его поля ягода; в смысле, парень был ниже нее ростом, а нос его, похоже, был сломан, и не раз, да еще и криво сросся. К тому же он был лыс, но не той крутой лысиной, как у некоторых мускулистых актеров, а скорее, как у бухгалтера, который носит дурацкую соломенную шляпу, чтобы не обгорела макушка.
Я как раз представлял этого типа в соломенной шляпе и с калькулятором в руках, когда он наконец заговорил.
— Прошу прощения, не вы ли владельцы того корабля, что пришвартован у шлюза Б32? — Говорил он лениво, почти безразлично, что никак не вязалось с его напряженным взглядом.
— Смотря кто спрашивает, — ответил я, стараясь говорить таким же тоном, будто мне этот разговор уже наскучил.
— Оуэн Томпсон, — сказал он, делая шажок вперед и протягивая мне руку.
Наплевав на осторожность, я протянул руку и пожал его ладонь. Будь он копом, он бы воспользовался рукопожатием, чтобы притянуть меня ближе и защелкнуть на запястье наручники. Но он этого не сделал. Вместо этого его холодная сухая рука быстро тряхнула мою и отпустила.