— Да, Евгенич, видимо не врут газеты, и ты правда любишь издеваться над маленькими феями, — сидя в кресле Августа, потягивая что-то из стакана и одной рукой листая свежую газету глумливо произнес Татарин.
— Газеты вообще никогда не врут, — не заостряя внимания на подколке безразлично ответил Олег, — а куда наш приятель делся?
— Номер два сейчас встречает нужного тебе чиновника, — пригубив пойла пояснил Татарин, — ужин подготавливает для твоего важного разговора.
— Это хорошо, — Олег присел на диванчик, бережно уложил малую на мягкий подлокотник и достав из сумки блокнот и карандаш быстро принялся накидывать какой-то набросок.
— Олежка, не хочу тебя отвлекать от важных дел, — перелистнув страницу газеты, спокойно и деловито произнес Татарин, — но впредь, прежде чем распоряжаться судьбой моих рабов советуйся со мной. У меня на второго были свои планы. Да у меня для него целая карательная программа была заготовлена. И если бы он тебе не был так нужен…
— Я тебя понял, — не отрываясь от рисунка, ответил Олег, — но поверь моему опыту твоего бывшего раба. Страх и боль — это не самый лучший мотиватор. Куда полезнее показать олуху сладкий пряник. Он сам будет стараться и рвать жилы. Вот и Август получил подобный мотиватор. И заметь, ты от этого отнюдь не потерял.
— Не потерял, — согласился бывший комбриг, — но мое чувство высшей справедливости не удовлетворено. Номер два сделал мне больно.
— Я тебя понял, Ген, но мне очень нужны его связи и возможности. Ты бы лучше подумал, кого еще можно себе в рабы захомутать. Если учитывать, что тебе теперь прислуживают сильнейшие джины, заклинание оказалось очень впечатляющим.
Татарин как-то злобно ухмыльнулся собственным мыслям:
— Вообще, я подумывал наказать Птаха, — Татарин достал из-за пазухи колечко и нацепил его третьим на один из свободных пальцев недавно отращённой руки, — а еще можно тебя моим рабом сделать. Хотя рабы что из тебя, что из Птаха так себе, — с явным скепсисом припомнил Генка.
— Вот именно, — с каким-то облегчением согласился Олег, — тебе нужен такой раб, чтоб от одного только вида страшно становилось.
— А мои синюшные приятели недостаточно страшные?
— Генка, ты всегда был тугим на голову, — не отвлекаясь от рисования и не обращая внимание на суровый взгляд бывшего комдива признался наш герой, — я тебе сейчас говорю о реальных монстрах способных порвать даже твоих синюшных приятелей.
Гнев из взгляда Татарина пропал, сменившись заинтересованностью:
— И что же это должны быть за твари, раз ты их считаешь страшнее джинов?
— Уберы, — спокойно пояснил Олег, — до недавних пор этих чудовищ никто осилить не мог.
— А потом что произошло?
— А потом я грохнул одного из них, — внимательно рассмотрев почти законченный набросок, ответил Олег.
— То есть, это непобедимые жуткие твари и ты одну из них уконтропупил? — Татарин плеснул себе в стакан еще немного пойла, покатал напиток по дну бокала, а после сделал глоток.
— Ну, чисто технически, я уконтропупил две такие твари, — сложив лист с рисунком вчетверо, признался Олег, — одну лично, а вторую в группе с моими отморозками.
— Так может. Ты и есть тот самый жуткий зверь, которого боится весь этот мир?
В этот острый момент разговора неожиданно пришла в себя малая. Она закашляла, присела из положения лежа, состроила обиженную мордашку и чисто по-женски зарыдала, прикрыв ладонями личико. Вообще, Олег был стоек к бабским истерикам, но на этот раз по какой-то причине его сердечко дрогнуло. То ли от того, что фея выглядела жалко, то ли от того, что в ее бедах был виноват он самолично. Олег усадил малую на руку, с сочувствием поглядел на нее и произнес:
— Это из-за меня тебе сейчас так плохо, я не знаю как так вышло, но впредь я постараюсь так больше не делать.
Слова ужасного возымели действие, и фея утерла заплаканную мордашку. Малая явно все поняла, приняла и теперь старалась привести себя в порядок, как в общем-то и подобало поступать порядочным барышням.
— Так что это за твари такие — уберы? — совершенно не обращая внимание на тонкий момент неделикатно прервал общение Татарин.
— Опасные твари, — не отпуская с рук малую принялся рассказывать Олег, — я лично убил убер дэва. Тварь плевалась жутким ядом, превращающим всю живую органику в камень. А размеры у этой одноглазой твари были примерно с четырехэтажный дом. Вторым мы завалили тварь похожую на огромную наглухо бронированную черепаху. Если хочешь, я попрошу Витька собрать тебе всю доступную информацию по еще живым тварям.