Зарубки на сердце
- Я родился в Ярославле в семье инженера и педагога, и, насколько помню, мои родители никакой религиозности не проявляли. Когда мне было лет пять, мы посетили соборы Московского кремля. Усыпальница Рюриковичей и Романовых в Архангельском соборе меня напугала. С тех пор церковь ассоциировалась с кладбищем, жилищем мёртвых.
Мы жили в коммуналке, и на кухне соседка, бабушка Анастасия, на коленях молилась перед иконой. Я стал её передразнивать, а отец дал мне подзатыльник. Через 30 лет случайно узнал, что она была моей крестной. Оказалось, мои молодые родители приехали в чужой город и попросили соседскую бабушку посидеть с ребёнком, но старушка заявила: "С нехристем не буду сидеть!"
Годам к 12-ти я, как примерный отличник, уже знал, что наука всё объясняет, а в Бога верят только неграмотные бабушки. Но на всякий случай спросил у отца, верит ли он в Бога. Он ответил: "Да, верю". Я знал, что он любит шутить с серьёзным лицом. Поэтому переспросил несколько раз, заглядывая ему в глаза. Но он отвечал одно и то же. Я отошёл в недоумении. Это была зарубка на сердце. Я понял, что с этим мне предстоит разобраться.
Значит, Бог есть!
Во время учёбы в МИФИ нам читали лекции по диамату. Я никак не мог понять, почему первична материя, а сознание вторично. Где доказательства? И почему возник человек? Неужели это просто случайность? Физика этого не объяснила, и я стал проявлять интерес к философии и вере.
Однажды в студенческой компании что-то сказали про попов. Тогда наш комсорг, которого все уважали, сказал: "А ты хоть одного живого попа видел? Нет? А я видел и разговаривал с ним. И он через пять-десять минут тебя ставит на место, не знаешь, что и возразить ему..." Это был 1974 год. Наконец купил в книжном магазине карманный словарь атеиста, где можно было почерпнуть хоть какой-то фактический материал.
Как-то шли с товарищем по Фрунзенской набережной, смотрим - церковь, и в окнах свет. Он предложил: "Давай, зайдём". Видимо, служили полиелей, горели все свечи, огни, иконы в старинных окладах... Навстречу мне шёл батюшка в золотых ризах и кадил как будто для меня одного. Я ничего не понимал и пятился от него. А запах! Мне всегда нравился запах канифоли, а тут ещё лучше. Я был в восторге. Точно так же как послы князя Владимира в греческой церкви, которые не знали, где находятся: на небе или на земле. Конечно, охмуряют попы, но как красиво! Это был храм Николы в Хамовниках, который никогда не закрывался.
Мы побывали в Троице-Сергиевой лавре. Слушая проповедь маститого архимандрита в митре, я думал: "Надо же, как хорошо говорит! Со всем можно согласиться..." Но потом, как говорится в Евангелии, птицы склевали посеянное семя и я уже, хоть убей, не помнил, о чём он говорил.
Вскоре другой приятель, продвинутый комсомолец, сказал: "Американцы доказали, что Вселенная произошла в результате Большого взрыва". - "Ну, и что?" - "Как ну и что?! Значит всё, чему нас учили... что материя вечна, неправда! Если у неё есть начало, точка отсчёта, значит, Бог есть!"
Посреди книг и публикаций
В юности я не понимал, ради чего я живу. Ну, выучусь, может быть, женюсь. А для чего? Чтобы умереть? Вопрос этот не находил разрешения и с возрастом только усугублялся, ведь я отчётливо видел, что живу неправильно и приношу страдания окружающим. На меня всё больше наваливалась безысходность, сгущался мрак. И я стал молиться Богу и Пресвятой Богородице как мог, своими словами. На душе полегчало - как будто рассеялись тучи, даже дышать стало легче. Главное в молитве - это не получение просимого, а ответ. Пусть даже отрицательный. Всякие умствования - это ещё не вера. Вера начинается тогда, когда в сердце рождается молитва...
Православной литературы не было, и я утолял духовную жажду из нечистых источников. Проявлял интерес к оккультизму и магии, которые ещё не умел отделить от веры. В журнале "Наука и религия" (его тогда называли "Ни религии, ни науки") было засилье околонаучного оккультизма. Переболел Рерихами, которыми увлекался сосед по общежитию. В оккультных упражнениях предлагается что-то представить, увидеть, почувствовать. И я всё это видел и чувствовал. Значит, это есть на самом деле?!
После празднования тысячелетия Крещения Руси стала появляться какая-то литература. Однажды увидел газету с выдержками из воспоминаний митрополита Сурожского Антония, где он рассказывал об искушении сверхъестественными способностями, донимавшими его, когда он был молодым монахом. Он вычитал у святых отцов, что в таком случае нужно в уединённом месте помолиться. Если эти дары от Бога, пусть остаются, а если нет, то пусть он их заберёт. И Господь забрал, больше этого не было. Я оценил высоту православного подхода, когда ничего не жаль ради того, чтобы быть с Богом.
Так я по крупицам узнавал о православии. Потом в коммерческом ларьке купил Библию, изданную в Финляндии на тонкой бумаге. Книги завозили для бесплатного распространения в России, но предприимчивые люди их продавали. Открыл для себя в Москве книжные места, приобрёл пять томов "Добротолюбия", творения Иоанна Златоуста.
Я считал себя верующим, но в церковь это меня не приводило, потому что не мог идти вместе со всеми, в толпе. Я даже не шёл, а медленно полз к Богу. И только тогда я услышал третий звонок, последнее предупреждение, когда Он спас меня от смерти...
Над пропастью
Я занимался альпинизмом, вдвоём с товарищем мы совершали восхождение в районе Приэльбрусья. В горах сошла лавина, мы висели на последнем крючочке, который сильно погнуло, но почему-то не вырвало изо льда. Товарищ не пострадал, а у меня были сломаны три кости голени, нога болталась, как тряпка.
Чудесные совпадения продолжались. У нас оказалась рация, удалось связаться с лагерем. И в том районе находился вертолёт спасателей из Нальчика (это в то время, когда не хватало бензина для машин!). Он летел за туристом, упавшим в трещину. Бедняга скончался, они взяли на борт нас. Я оказался в больнице Нальчика, на вытяжке. Шёл 1995 год, пациентов официально не кормили, лекарств тоже не было, всё приносили своё. Соседи по палате делились едой и обезболивающим. На обходе врач удивился: "А ты что здесь делаешь? Да ты у нас помрёшь!"
И Бог послал товарища, который приехал меня навестить и забрал оттуда. Наложили на ногу гипс, и, по милости Божией, как раз кто-то сдал в аптеку ненужные костыли. Когда я уже оказался в нашей городской больнице, для меня это было явное чудо. Ко мне пришёл друг, с которым мы уцелели в связке, и я сказал ему: "Серёга, за наше спасение поставь свечку в церкви". Я понял, что, как только встану на ноги, нужно пойти исповедоваться. Когда Господь призывает человека, тот чувствует: если не откликнется на призыв - пропадёт.