— Ну я прошу вас, мистер убийца, — кривлялась она, поглаживая себя по бёдрам и считая, что перед ней — просто одетый в маску и балахон дружок с вечеринки. — Пожалуйста, не делайте мне больно. Вы же наверняка такой интересный под своей маской…
Без языка ей гораздо лучше. По крайней мере, воздух перестал звенеть от её бесконечной тупой болтовни. Господи, как он это ненавидел… и каждый день вынужден был терпеть, перекипая от ярости.
Он пристегнул её к балке в сарае, стянул верёвками и скотчем, как и остальных. Равнодушно глядя в молящие голубые глаза и слыша, как она рыдает и пытается стонать искалеченным, порезанным ртом, Крик достаёт из складки балахона охотничий нож и внимательно смотрит на него, любуясь бликами от тусклой лампы на клинке. Он невероятно долго ждал этого дня. Фактически — всю свою жизнь.
Говорят, если хочешь сделать жизнь лучше, нужно освободиться от всего ненужного?
Рука легла на чёрные локоны на затылке. Крепко сжала копну в кулаке, сильно дёрнув в сторону мотнувшуюся голову. Даже с вырезанным языком, она пыталась что-то предложить ему, чтобы выжить. Умоляюще скребла кончиками пальцев, хотя руки и были связаны, по его бедру. Пыталась откупиться. Одним словом, тварь.
Он потёр больное плечо и устало поморщился… До того момента, как в дело влезла блондинка, которую вчера он за дело и прирезал, всё шло как надо. Он по глазам её видел: эта догадалась или видела что-то. А когда назначила встречу с Лесли…
Рану Крик переложил и перебинтовал, сам вынул пулю — вон она, лежит в пепельнице, всё равно ею никто не пользуется… так пусть останется как сувенир.
Уже завтра он опять выйдет на охоту, ведь обещания, даже неприятные, следует выполнять.
====== А вот и Джонни ======
Комментарий к А вот и Джонни Change (In The House of Flies) / Deftones
— Откуда столько репортёров?..
Холод кусал за щёки и лип седым туманом к пальцам; промозглое утро выдалось таким, что хотелось спрятаться по самый нос под тёплое одеяло и провести утро в благостной дремоте. Не то что сейчас — стоять в толпе ребят и выдыхать холодный пар изо рта безо всякой надежды на то, чтобы согреться. В школу пока никого не впускали: любопытных учеников отгоняли от двери, возле которой давал интервью директор Деверо.
Я чертыхнулась и запахнула воротник куртки. Дафна рядом тоже сунула руки в карманы и нахохлилась, точно птица.
Полицейские машины здесь были ещё с ночи, а следом за ними подтянулись и фургоны с логотипами телеканалов. Весь двор и вся лужайка были заставлены, учителя ходили одновременно растерянными и сердитыми, некоторые ученики дурачились и норовили попасть в объективы телекамер, пока операторы их настраивали. Да, в новостных сводках штата Вудсборо точно засветится…
— Сумасшествие, — фыркнула Дафна и поправила сумку на плече. — Всё, что они делают — устраивают столпотворение и никому не нужный шум. К чему?! Следствию это точно не поможет, только спугнёт убийцу. Идиоты…
— Так жертв уже семь, — напомнил Энтони. — И не похоже, чтобы этот ублюдок кого-то боялся, тем более — огласки.
Он был во вчерашнем, потому что ночевал у нас дома и не успел заскочить по дороге к себе, как изначально планировал. Пришлось из исключительно дружеских чувств делиться с ним дезодорантом, так что Энтони всю дорогу шутил, что будет пахнуть «энергией океана». — Считаешь, это не повод для шума? Три убийства за один вечер?
— Просто убийце это может быть вполне на руку.
— Да с чего? — хмыкнул Энтони. — Он сейчас наоборот должен затаиться, потому что действовать при такой огласке уже гораздо труднее, чем если бы всё замалчивали.
Они спорили и препирались, каждый настаивая на своём. Я же задумалась: три убийства… когда он успел? Почему напал именно на этих людей? Почему прежде его жертвами становились лишь школьники, ну а теперь их список пополнил учитель биологии? Есть ли в цепочке его убийств определённая логика? Наверняка есть, только я её пока не вижу, как и полиция.
Если говорить о маньяках, так очень часто у них есть свой определённый тип жертвы. Взять хотя бы Теда Банди: я вспомнила один неплохой фильм про него. Маньяку перед смертной казнью на дознании называли определённое количество жертв, подсовывали бумаги со списком из тридцати четырёх имён и спрашивали, насколько он соответствует действительности. «Добавьте к этим цифрам ещё одну впереди» — заявил им Банди с улыбкой. Намекнув, что количество жертв исчислялось сотнями, всё равно отказался показывать, где лежат их тела — не потому, что боялся справедливого правосудия. Просто испытывал, как утверждали, чувство ревности к тому, что останки увидит кто-то кроме него.
В голове помутилось. Неужели здесь орудует такой же психопат?
Но если и так, согласно какой логике он выбирает жертв? Все они — разных полов, внешности, телосложения. По какому принципу выбирает, кого убить?
Взгляд медленно скользил по людям, в голове набатом бились тяжёлые мысли: отчего-то я ощущала сопричастность к случившемуся, может, ещё не отойдя от вчерашнего. В любом случае, уже дважды рука, несущая смерть, меня минула — и это ещё одна загадка. Почему?
Вдруг из толпы я выцепила глазами Дэрила, стоявшего возле бюста городского мецената, Эдриана Мэнсона. Офицер разговаривал, активно жестикулируя, со школьным уборщиком, а тот кивал ему в ответ, опершись на уличную метлу.
Дэрил! Меня осенило. Вот он-то мне и нужен. Вчера он исчез так внезапно из-за убийства мистера Пайка, но я хочу спросить, как движется расследование. Вряд ли он расскажет хоть что-то новое, но попытать удачу стоит…
— Ребята, — я коснулась плеча Энтони, привлекая к себе его внимание и ненароком прерывая спорщиков. — Я на минуту отойду, хорошо? Не ждите меня. Встретимся уже на занятиях.
Пробиться через такую толпень — это, хочу вам сказать, неблагодарное занятие. Школьники топтались на месте: полиция их активно разгоняла, они не менее активно отказывались уходить, слоняясь по лужайке. На лицах некоторых я видела кривые улыбки: странная реакция на смерти одноклассников, как по мне… но что с них взять? Многие — дураки дураками: пытаются заглянуть в объективы, обсуждают убийства и сколачиваются в шумные воробьиные стайки. Кругом голоса и смех.
Я торопливо шла к Дэрилу, боясь, что он вполне может уйти по своим делам, и была от него уже шагах в десяти, когда вдруг за локоть меня кто-то поймал. От неожиданности сердце в груди инстинктивно замерло, и я резко обернулась и рванулась вперёд, готовая в случае чего громко кричать…
— Эй, — Стив округлил глаза, осторожно отпуская меня и убирая руку. — Ты чего, Лесли? У тебя всё в порядке?
Видимо, я выглядела такой напуганной, что он тут же сам переменился в лице.
— Прости… — промолвил Стив, ероша рукой тёмные волнистые волосы, спускавшиеся на смуглую шею завитками. — Не хотел тебя напугать, просто увидел — бежишь куда-то, и решил подойти.
— Всё нормально…
На нём была куртка футбольной команды Школы Вудсборо: эмблема, рычащая красная пума, таращила с широкого плеча янтарно-жёлтые глаза. Стив был на целую голову меня выше и значительно крупнее, так что пришлось поднять подбородок, разговаривая с ним.
И вдруг виски прострелило: а какой комплекции убийца?..
Я прищурилась и прикинула, окинув парня взглядом.
Маньяк был достаточно высоким и мускулистым, чтобы принять его за спортсмена: да хотя бы того же игрока в американский футбол. От этой мысли холодный пот пробрал до загривка.
Какой комплекции был убийца? Да примерно такой же.
Когда он пробрался ко мне в дом или бил ножом Дрю, мозг не фокусировался на деталях, а выхватил образ целиком, так что я сразу сообщила полиции: это был довольно рослый мужчина крепкого, спортивного телосложения.
Неосознанно, я взглянула теперь на Стива совсем иначе, и в горле поднялся липкий страх, хотя рассудок твердил обратное. Теперь что же, бояться всех высоких спортсменов?.. Абсурд. Но попробуй скажи это своему подсознанию и сердцу, испуганно застучавшему в груди.