Первым делом он выяснил какие команды понимает и выполняет Рьянга. «Взять», «Ищи», «Отдай», «Ко мне» вот и все, если не считать ещё трех-четырех совершенно непонятных. Пленник не смог объяснить их значение, не хватило слов, а Рьянга в ответ только удивленно крутила головой. Из дальнейших же расспросов выяснилось, что Рьянга Золотая Овчарка. И это её суть, а не просто звонкое название породы. Несмотря на косноязычие из Шейна удалось довольно много вытрясти об этих собаках.
Золотые всегда пасли овец. Четыре кобеля способны совершенно самостоятельно охранять, пасти и обихаживать трёх-четырёхтысячную отару. И делают это куда лучше и надежнее двух десятков пастухов с обычными волкодавами. Разве, что шерсть стричь не умеют. Потому и стоили эти пёсики… В этом месте Шейн только закатывал глаза не в силах озвучить гигантскую цену. А Рьянга сука и стоила потому намного, намного дороже, уж больно их мало рождалось, одна на десять-двенадцать кобельков. Рьянгу Григ, папашка пленника и хозяин большого хутора Овечий, выменял на двух племянниц, племянника и одного из собственных сыновей. Хотел отдать младшего, но пацана нарекли его именем и суеверный Григ предпочёл расстаться с тем, что постарше. Потом до конца ярмарки не просыхал. Обмывал неимоверную удачу…
Алекс с огромным трудом, в самом первом приближении, разобрался с ценами и прикинул, что либо хуторянину дико повезло, либо тут дело не чисто. Впрочем, для полноценного запоя обе причины самое оно… Весь человеческий молодняк тянул не более, чем на пару сотен золотых гривеней, скорее на полторы, Шейн же клялся Богиней, что Золотая сука стоит никак не меньше трёхсот, а это цена двух-трех взрослых сервов-мастеровых[13] вместе с семьями, или же трёх-четырех крестьянских семей. А семьи семьи у сервов не маленькие. На круг выходило от десяти до двадцати человек!
Впервые за все непростые годы тяжёлой крестьянской жизни на хуторе стихийно вспыхнул натуральный бунт… Младший брат хозяина и женатый на сестре хозяина приймак схватились за колья. Григ, ещё тот бугай, набил мужикам-бунтарям морды и вырубив, запер в пустом по весеннему времени погребе. Баб же, в том числе родную сестру и собственную жену, нещадно выпорол, вымещая на них и собственный, пережитый во время бунта страх, и злобу на слишком буйных родственничков. На этом, собственно, бунт и угас. К тому времени когда бунтари и бунтарки смогли самостоятельно передвигаться без охов и стонов, Григ уже и остатки браги выжрал, и из запоя вышел, и даже почти протрезвел…
Хуторскому молодняку перепало мимоходом, для профилактики и в качестве науки на будущее, хоть ребятня и не лезла в бучу. Они три дня просидели на подножном корме — готовить Григ, естественно, не собирался. Ему самому для закуси вполне сгодился копчёный свиной окорок. Вместе с людьми голодовал и скот, пробавляясь собственной подстилкой. Все это Алекс домыслил из корявых отрывочных рассказов пленника во время уроков языка.
По словам Шейна, Золотые были всегда, всегда жили с людьми, всегда пасли их овец. Ходили какие-то отрывочные легенды о Старых Вожаках, что некогда владели неисчислимыми отарами. Про то, как они создали из своей крови верных, умных и преданных слуг и нарекли их Золотыми. Алекс так и не понял, что за Разумные был эти Старые Вожаки, были ли они вообще и если были, то куда делись тысячи лет назад. То ли у Шейна слов не хватало, то ли просто говорить боялся… Уж больно он испуганно оглядывался, втягивал плечи и не рассказывал, а шептал едва слышно. В конце концов, Алекс плюнул и решил отложить не самую важную тему на потом. Тем более, что в последний день его куда больше заботило собственное состояние.
Если коротко, то Алекса колбасило. Причем, к вечеру уже совсем не по детски. То, что с ним что-то не так, попаданец почувствовал сразу как оклемался, а пока дремал в засаде на злыдня было время подумать. Стóящей или хотя бы достоверной информации к размышлению[14] не было, пришлось лопатить память на предмет фэнтези. В конце концов, сказки для взрослых писали не дураки и пытаясь собрать всё придуманное в удобоваримый узелок, логикой большинство не брезговало. Грех таким не воспользоваться. Большего, всё-одно, нет, ну… кроме собственной тушки на предмет наблюдений, исследований, опытов и прочих экскрементов[15].
13
Серв — аналог крепостного Западной Европы (Земля). Крепостные в России нечто совершенно иное. Отменяя крепостное право наши слегка образованные цари-батюшки «забыли» о негласной, но жесткой (гильдии нервно курят в сторонке) общинной системе. Именно сохранение ее оков задержало массовый переход крестьянства в мастеровые и далее в пролетариат. Классический вариант, когда к управлению рабами пробивается воровато-хозяйственный бывший раб. Уж он то кровно заинтересован в сохранении обдираловки (куда больше, чем помещик-землевладелец).
15
к/ф «Адъютант Его Превосходительства». Папанов, как апологет революционного «ГринПиса».