– Отлично, – пробормотал Риган, прислоняясь к выкрашенной бордовой краской кирпичной стене, – бросила меня в гнезде разврата.
В целом, гнездо разврата, вполне походило на обычную таверну. С баром, музыкантами и весёлым шумом. Впечатление смазывали уже упомянутые обнажённые телеса, дизайн помещения, явно вдохновлённый описанием будуара похотливой королевы из одноимённого цикла эротических книжек, да посетители. Риган не переживал, что его кто-то узнает. Во-первых, потому что ему в принципе было не стыдно за то, что он пришёл в бордель, во-вторых, потому что ему и позориться-то было не перед кем. Ну, расскажет кто-нибудь Ринальди, что его видели в борделе. И что? Ворвется к нему посреди утреннего омовения, окунёт лицом в таз и едко скажет: “Я тут узнал, что ты трахаешься не только с ведьмами, но и с проститутками, сынок”? А вот другим посетителям видимо, было перед кем стыдиться. Те, кому не досталось места за самыми плохо освещёнными столами, стыдливо скрывали лица, кто за ладонями, кто за газетами, а кто и за выбранной на вечер дамой. Риган понимал, что пялиться на отдыхающих господ невежливо, но не мог отказать себе в удовольствии окидывать зал пристальным взглядом, ища знакомые лица. И не забывая принюхиваться. Запахов было слишком много, прямо как в гардеробной его любезной матушки. От едва уловимых цветочных до резких и въедающихся в нос ароматов пряностей.
– Привет. Ты потерялся?
Тяжёлый запах лаванды окутал Ригана с головы до ног, и он посмотрел вниз, туда, откуда раздался странный вопрос. Темноволосая девушка, макушкой едва дотягивающая ему до плеча, смотрела на него снизу вверх. В ней всего было с избытком. Очень глубокое декольте, очень броский макияж, подчёркивающий на лице всё и сразу, не дающий зацепиться взгляду. Излишне кокетливый тон, нарочито заинтересованное выражение лица. И аромат лаванды, давящий и провоцирующий головную боль.
– Как тебя зовут?
– Амата, – ответила она, касаясь его предплечья, – это означает “возлюбленная”.
– Очень подходящее имя для… для… девушки твоего рода деятельности, – выкрутился Риган, – я не потерялся. Я ждал тебя.
– Меня?
– Да. Сколько?
– Пятьдесят серебряных.
Это было дорого. Прямо очень дорого. Буквально, всё его месячное жалование. Киара могла бы и предупредить, что это очень дорогой бордель. Но ему нужно было поговорить с девушкой наедине. Не тащить же её насильно в тихое место. К тому же, за месячное жалование он получит не только беседу. Камила ясно дала понять, что он ей никто, а эта девушка хотя бы ненадолго притворится, что он ей небезразличен.
– Идёт.
Амата двинулась в сторону тёмного коридора, уходящего куда-то вглубь помещения. Риган шёл за ней, стараясь отогнать от себя назойливую мысль, что он козёл. Он никому ничего не обещал и собирается заплатить сумасшедшие деньги за информацию. Имеет он право получить с этого хоть что-то для себя лично?
Девушка шагнула в темноту уединённой комнаты и поставила свечу на тумбочку возле кровати.
– Деньги вперёд.
Риган высыпал горсть монет на тумбочку. Пока Амата деловито пересчитывала деньги, он, не церемонясь, разглядывал её. В основном, лицо. На грудь в глубоком вырезе смотреть было неловко. Как и думать о том, что эта девчонка, должно быть, ровесница Киары. Она сказала, что они с Аматой росли вместе. Сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать? Это ещё в лучшем случае. Риган вглядывался в подростковую мордаху под слоем вызывающего макияжа, окончательно убеждаясь, что в борделе ему делать нечего. Амата, тем временем, села на кровать, стягивая с плеч лямки платья.
– Стой! – Крикнул Риган и сам испугался своего крика. Амата, впрочем, привыкла в борделе к самым разным идиотам, поэтому невозмутимо натянула платье обратно.
– Сказал бы сразу, что тебе нравится в одежде.
– Я тут не за этим. Я хочу с тобой поговорить.
– Мне платят не за разговоры.
– Деньги оставь себе, – быстро добавил Риган, – если ты мне поможешь, я тебе ещё заплачу. Правда, теперь уже в следующем месяце.
Амата залезла с ногами на кровать и закуталась в одеяло, отчего стала ещё больше походить на ребёнка. Риган тяжело вздохнул и в очередной раз за вечер вспомнил своего отца. Тот походами в бордель не гнушался.
– Ты слышала о трупе на Сладкой опушке, – спросил он, садясь на стул, подальше от девушки.