Затем он говорит:
– Что это?
– Повестка в суд, Джон Линкольн Бигл, – говорит Джеки.
Мы предполагаем, что она только что вручила ему бумагу. Наверное, при виде этой сцены можно было бы помереть со смеху.
– А?
Мэгги смеется, как будто хочет сказать: «я же тебе говорила».
– Я развожусь с тобой.
– Что?
– Мне повторить по слогам?
– Что… Почему?.. Я думал… Дилан… То… что ты только что сделала.
– Я хотела убедиться, что ты знаешь, чего лишаешься.
– Джеки…
– Иди к черту, Джон Линкольн…
– Что я сделал?
– Что ты сделал? Что ты сделал? Где, черт возьми, ты пропадал полгода? А?
– Работал.
– Над чем?
– Над фильмом.
– Над каким фильмом?
– Ты знаешь, что я не могу тебе сказать.
– Тогда ты тоже знаешь, что я не могу быть замужем за тобой, и ты знаешь, что не можешь видеть своего сына.
– Давай поговорим утром?
– Сам с собой поговоришь. Меня уже не будет. Как и твоего сына. И если ты попытаешься остановить нас или вмешаться, я арестую тебя за нападение.
– Да ладно, ладно, я не собираюсь нападать на вас.
– Пока.
– Подожди.
– Что?
– Что мне сделать, чтобы все исправить?
– Я не знаю, над чем, черт возьми, ты работал, но есть ли в этом роль для меня?
– Ну, нет, но…
– Конечно, нет…
– Джеки…
– Все в порядке, ты не обязан снимать меня в своем таинственном фильме. Но думал ли ты когда-нибудь о ком-то, кроме себя? Ты когда-нибудь звонил своему другу Кравицу и напоминал ему, что одна рука моет другую? Что если ты хочешь снять в своем фильме какую-то другую сучку, меня это вполне устраивает, ведь ты не очень хорошо режиссируешь женщин, правда? Что для меня роль найдет муж той другой сучки, или отец, или кто-нибудь еще?
– Просто то, над чем я работал…
– Так что иди к черту.
– Если бы ты понимала…
– Просто помни, чтобы увидеть своего сына…
– …что я на самом деле делаю…
– …тебе нужно очень, очень хорошо себя вести…
– …это реальность. Я планирую кое-что…
– …и очень щедро.
– …настоящее. Кое-что реальное.
– Реальное. Прекрасно, – говорит Джеки.
– Это правда. Война. Настоящая война.
– Прямо как развод.
Бигл снимает трубку и набирает номер.
– Я докажу тебе это…
– Алло?
– Китти, – говорит Бигл.
– Вы знаете, который сейчас час?
– Я хочу, чтобы ты запомнил… – говорит Джеки.
– Не знаю, – говорит Бигл. – Ты должна пойти в офис.
– Сейчас?
– Сейчас, – говорит Бигл.
– Я хочу, чтобы ты запомнил, чего лишаешься.
– Уже поздно, – говорит Китти. – Сейчас одиннадцать-одиннадцать.
– Надо идти прямо сейчас. В моем столе…
– …и я хочу, чтобы ты помнил: то, что теряешь ты, получит следующий парень.
– …Подожди, – говорит Бигл. – Я предоставлю тебе доказательства. У меня есть секретная записка. Просто подожди…Китти?
– Да?
– Пока, – говорит Джеки.
– …в моем столе. В моем личном ящике.
– В вашем личном ящике…
– Да. В переписке. В письмах от моей мамы.
– В письмах от вашей мамы?
– Да. Ты найдешь записку. Вверху написано ТДВГ. Я хочу, чтобы ты пошла в офис и отправила его сюда по факсу.
– Сейчас?
– Да, сейчас.
– Да, сэр.
Она повесила трубку.
Бигл зовет Джеки. Он проходит через весь дом, зовя Джеки. Я продолжаю переключать каналы. Я теряю его, потом нахожу.
Наконец он возвращается в спальню. Он снова набирает номер.
– Алло?
Это Китти.
– Она ушла.
– Кто?
– Джеки.
– Ох.
– Она собрала вещи. Инека и Дилан уже были в машине. Наверное. И они уехали.
– Инека?
– Няня.
– Ох.
– Так что факс отменяется.
– Хорошо.
Глава пятьдесят четвертая
Кэтрин Пшишевски закричала, когда мужчина в резиновой маске на лице направил на нее пистолет. Но потом он сказал:
– Пожалуйста, не кричите. Мы не хотим сделать вам больно.
Голос принадлежал определенно белому мужчине, и это ее успокоило.
– Это просто кино, – сказал он и, казалось, улыбнулся в своей маске Рональда Рейгана. Потом она заметила, что он был хорошо одет: пиджак, аккуратные брюки, все очень чистое. Даже его ногти были ухоженными.
Их было трое. Две маски из магазина розыгрышей были лицами президентов. Третья – Дэном Куэйлом.
Часы на ее столе показывали 11:11 утра.
– Покажите стол Бигла, – сказал он. – Пожалуйста.