Я оборачиваюсь. Секретарша Мэла смотрит на меня горящими глазами. Ее зовут Бэмби Энн Слайго. Она немного похожа на Мэгги Тэтчер: волосы – как железный шлем, и слишком жесткая, чтобы трахаться. Все зовут ее миссис Слиго. Даже Мэл. Ей около сорока, но и Шер тоже. Она из того разряда сорокалетних, которые вошли в средний возраст в двадцать девять лет, взяли за ориентир образ Барбары Буш и достигли его к тридцати шести.
Я улыбаюсь ей.
– Ох, мистер Броз, – вздыхает она.
Я киваю, можно сказать, снисходительно. Будто я звезда, а она – одна из тех маленьких людей, благодаря которым это стало возможно. Поэтому я говорю:
– Привет, Бэмби, как дела?
– Ох, мистер Броз, – говорит она. Будто я ее любимая кинозвезда. – Я сказала мистеру Тейлору, что вы здесь, он сейчас подойдет. Обещаю.
– Спасибо, Бэмби. – Я улыбаюсь во весь рот.
Она краснеет. Я сажусь и открываю одну из газет. Не «Безопасность и расследования», а «Голливуд Репортер». Бэмби Энн делает вид, будто что-то делает на своем столе, в то время как украдкой бросает на меня взгляды. Есть ли у меня харизма по ассоциации? Миссис Слиго видела меня регулярно в течение двенадцати лет. Она ни разу не вела себя так, будто я мелькнул на экране ее радара. Теперь ей нужно знать: как выглядит человек, чей пенис побывал внутри настоящей кинозвезды?
Мистер Тейлор наконец устает притворяться, что у него есть важные дела, и звонит миссис Слиго, чтобы сообщить ей, что он может уделить две минуты Джо. Она говорит мне, что я могу войти. Я встаю. Она смотрит на меня все это время, как будто хочет задать мне вопрос. Тогда я останавливаюсь, проходя мимо ее стола, и говорю:
– В чем дело, Бэмби?
– Это правда? – Она почти захлебывается от чувств. Колонка Шери спрятана под деловыми бумагами у нее на столе.
Я смотрю ей в глаза. Я беру ее руку.
– Это правда. Чистая правда. – Она словно сейчас упадет в обморок. Но, очевидно, она хочет узнать что-то еще. Я снисходительно говорю: – Давай, спрашивай.
Она колеблется, отводит глаза, потом собирается с духом и спрашивает:
– Вы саентолог?
– Нет, – отвечаю я. Но без неуважения.
– А, – говорит она так, будто узнала что-то важное.
Я всегда знал, что Мэл меня ненавидит. Что глупо, если знать все факты. Я, вероятно, спас ему жизнь, а не разрушил ее. И научил его кое-чему в реальности, как это бывает в военное время. Он пытается скрыть ненависть или делает вид, что скрывает, но мы оба знаем. Теперь она перешла на другой уровень. На его лице я вижу записи Мэгги и меня. Он ненавидит меня еще больше, потому что думает, что я получаю что-то, чего не получает он. У него офицерский менталитет. Он действительно считает, что офицеры – это высшая порода, и что они заслуживают больше денег, лучшей еды, шикарных клубов, дорогого алкоголя, роскошных кисок, и что цель существования низших чинов – уверить высшие чины в том, что они лучше кого-то.
– Я хочу отпуск без содержания.
– Почему ты просто не уволишься. Ты же у нас теперь звезда.
Я не хочу просто увольняться. Может быть, я хочу, чтобы мы с Мэгги любили друг друга. Но я еще не потерял ощущение реальности. Я знаю, что играю в игру. Я помню, что магнитофонные записи – фальшивка. Я не рассчитываю стать ее советником и исполнительным продюсером, новым подражателем Джона Питерса.
– Мне нужен отпуск без содержания, Мэл.
– Это не предусмотрено политикой компании. Только если по болезни или по уходу за ребенком.
– Политика компании предусматривает предоставление отпусков по усмотрению руководства, – обычно они предоставляют его, фактически настаивают на нем, потому что это в интересах «Секьюрити». Например, когда они хотят, чтобы вы выполняли работу, с которой они не хотят связываться. Я делал это, меня отправляли в такие отпуска, так что я чувствую, что имею право на это сейчас, когда я хочу этого по своим собственным причинам.
– Что ж, Джо, я готов рассмотреть этот вопрос. Почему бы тебе не изложить его в письменном виде. Я проконсультируюсь с Чикаго и свяжусь с тобой, – говорит он. Он имеет в виду «я собираюсь подкалывать тебя, заставлять тебя спрашивать об этом пять или шесть раз, откладывать это дело с дурацкими отговорками, а потом, когда я сочту время наиболее подходящим, я скажу нет».
– Я бы хотел уладить этот вопрос сейчас, Мэл. У меня есть дела.
– Конечно, у тебя дела, – говорит он, – но такова процедура. У нас есть каналы. У нас есть процедуры.
– Мэл, ты хочешь устроить разборки из-за этого прямо сейчас?
– Я просто хочу, чтобы вы делали все как положено. По каналам. И, черт возьми, пока я руковожу этим офисом, все будет делаться именно так.