- Я не могу поверить вам на слово. Мне нужны доказательства, - покачал головой совершенно опустошенный Джирайя, чувствуя крайнее смятение. Такие новости на трезвую голову воспринимались отвратно. Женщина переглянулась с Чоумеем, тяжело вздохнула и направилась к воде, собираясь показать одно неоспоримое доказательство. Не сможет же Джирайя спорить с десятиметровым хвостатым монстром? А высвобожденную при трансформации демоническую чакру унесут бурные потоки морской воды.
***
Наруто с трудом открыл глаза; голова болела просто ужасно, да еще и подташнивало немного, но он был жив, а это уже радовало. Только ничего не видел… “Я ослеп?” - с ужасом подумал ребенок, шаря вокруг себя руками, зажмуриваясь и вновь открывая глаза, но ничто не помогало. Вокруг - непроглядная темнота. Нащупав в панике небольшой фонарик, взятый с собой чисто случайно, Узумаки поспешно включил его. Желтоватый слабый луч осветил влажные неровные стены пещеры, высокий свод которой терялся где-то в темноте. Сам Наруто был весь в грязи и собственной крови, но несомненно целый и зрячий. Последнему мальчишка радовался больше всего, перепугавшись чуть ли не до икоты. Чуть поодаль от него кто-то постанывал. Узумаки бросился на звук, совсем не подумав о том, что это могла быть ловушка или нечто опасное. К его счастью, ничем угрожающим его жизни постанывающее нечто не являлось: это всего лишь Фуу, которая пострадала от падения также, как и Наруто.
- Фуу, Фуу! Ты как? - мальчишка подскочил к подруге, осторожно приподнял её, ощупал голову: сухая и без шишек, значит девочка не ударялась головой. Видимо, умудрилась как-то приземлиться на ноги, да только коленки были разбиты, а одна лодыжка опухла и немного посинела. Кажется, она её вывихнула. Наруто был не силен в медицине, это его сестренка Камеко училась на ирьенина, а не он! Но даже со своими неглубокими познаниями он осознавал, что подруге очень больно.
- Всё… нормально… - с трудом ответила девочка, сдерживая слёзы, наворачивающиеся на глаза от боли. Конечно же, Узумаки ей не поверил, но вдаваться в подробности не стал: нужно было понять, где они, и постараться выбраться до темноты, а не то мама, и братья, и вообще все будут волноваться. А заставлять беспокоиться свою семью и нарываться на выговор мальчику хотелось меньше всего, тем более Фуу нужна была помощь. Наруто совершенно не нравилось, как выглядела лодыжка его подружки.
- Идти можешь? - с сочувствием смотря на подругу-соперницу, уточнил Наруто. Фуу, опираясь на друга, поднялась, но не смогла сделать и шага, охнув от острой боли в ноге. Мальчишка тяжело вздохнул, взял фонарик в зубы и подставил девочке спину, предлагая побыть какое-то время на нем. К удивлению Узумаки, джинчурики Семихвостого оказалась очень легкой. - Не задуфы, - с фонариком в зубах пробурчал мальчишка, когда Фуу обхватила его за шею. Руки у него были заняты, он подхватил ими ноги девочки, чтобы та не сползала с его спины.
- Не задушу! - возмутилась Фуу, и без того смущенная тем, что доставляет столько хлопот. Положив руку на плечо Наруто, другой она забрала фонарик и стала освещать им путь.
***
Санины сидели в одном из кафе Узушио. В мрачной давящей тишине, развеваемой лишь стуком пиал, когда их, опустошенных от сакэ, ставили на стол. Каждый думал о своем… Тсунаде легко уговорили, догадались же заручиться поддержкой Шизуне! Женщина не польстилась на возможность жить в своё удовольствие, не опасаясь предательства, но не смогла проигнорировать другое: “Мы вернем Дана, Тсунаде. И у тебя появятся дети и место, где их можно спокойно вырастить. Подумай об этом”. Принцесса слизней даже не думала долго: Каеде она знала, как хорошего медика и честного человека, а предложение было слишком щедрым. Сенджу даже не ведала, чего хотела больше из предложенного, но понимала, что и дальше вести свою бродяжническую жизнь уже просто не в силах.
Орочимару, так долго ищущий бессмертие, согласился почти так же легко, как и Тсунаде, с тем лишь различием, что его принудили дать клятву не нападать на Узушио. Такую клятву, вообще, взяли со всех санинов, не забыв предупредить их, что вне деревни есть очеловеченные биджу, которым легендарное трио на один зуб. Преувеличивали шиноби Узушио или преуменьшали реальное положение дел, никто из санинов не спешил проверять. Змеиный санин был рад узнать о том способе достижения вечной жизни, который хотели предложить ему красноволосые демоны. О плюсах и минусах, о других похожих техниках или вообще обо всем, о чем ему поведают и что он сам сможет узнать. Сделка была слишком соблазнительной, чтобы Орочимару отказывался.
Джирайя же… Оседлый образ жизни не в его характере. Он слишком привык путешествовать. Это понимал он сам, это понимали и Кушина Курама, которая попросила Джирайю лишь о том, чтобы он прошел проверку на закладки и познакомился с крестником. Воскресшая жена Четвертого сильно желала того, чтобы Жабий отшельник увидел Наруто, поговорил с ним. “Ты учитель Минато и крестный моего ребенка…” - дрожащим голосом сказала Кушина. У Джирайи не нашлось никаких возражений. Он согласился ненадолго остановиться в Узушио, чтобы потом возобновить своё путешествие, которому, возможно, никогда не настанет конец.
Санины сидели и пили, размышляя о своем. Они не разговаривали между собой, не смотрели друг на друга. Спустя столько лет старым боевым товарищам было нечего сказать друг другу, и в этом не было ничего странного. Они уже давно всё друг другу сказали, а сотрясать сейчас воздух по поводу прошлого или обсуждать что-либо не было никакого смысла.
В кафе зашли трое: бледный подросток, который встречал Орочимару вместе с другими шиноби Узушио, женщина, похожая на ребенка как две капли воды, только еще более бледная, и мужчина, чьи светлые голубые волосы, собранные в хвост, отливали немного пепельным на фоне немного смуглой кожи. Его губы тронула неуверенная, какая-то извиняющаяся улыбка, когда его зеленые глаза встретились с янтарными глазами Тсунаде.
- Дан! - женщина резко встала из-за стола, в изумлении смотря на своего давно умершего возлюбленного. Орочимару смотрел на вошедшее трио заинтересованно и внимательно, пытаясь определить, а не нечестивое ли это воскрешение? Но нет, склеры глаз у вошедших были белыми, не было характерных трещин на коже, да и выглядели они живее всех живых.
- Тсунаде… Прости меня. Из-за меня тебе пришлось многое пройти, - мужчина опустил взгляд в пол. Сенджу выбралась из-за столика, за которым сидела вместе со своими старыми боевыми товарищами, на негнущихся ногах подошла к своему возлюбленному, робко протягивая к нему ладони. Когда её руки легли на теплые щеки Като, в её груди зародился всхлип. Когда она нащупала бьющуюся жилку у него на шее, она уже не могла сдерживать слёз. Единственное, что удерживало её от того, чтобы разреветься в голос, - осознание невозможности происходящего.
- Дан… Ками, это правда ты, Дан? - с такой надеждой в голосе спросила Тсунаде. Эта надежда, такая болезненная, такая робкая, такая… такая же нереальная, как и всё происходящее. Сенджу умом понимала, что это не может быть её возлюбленный, что такого не бывает, что оттуда не возвращаются, но пульсирующая под пальцами жилка, давно позабытый запах, тепло и близость живого тела, стыдливо и виновато опущенный взгляд зеленых глаз, обрамленных короткими ресницами, доказывали, что оттуда возвращаются. Что перед ней стоит живой Дан. Как будто и не умирал он, истекая кровью у неё на руках, несколько лет назад. Будто не было всей этой боли, ужасов и бессмысленных скитаний все эти годы. Будто всё до этой встречи было затянувшимся кошмарным сном.
- Это я, Тсунаде… - мужчина перехватил руки Сенджу, жадно целуя их, закрыв глаза. Если бы его спросили, что он чувствует сейчас, он бы не ответил. Он не знал, что именно преобладает в нем больше: любовь или счастье? Ему просто хотелось быть рядом с этой усталой, потрепанной жизнью женщиной, которая все равно была столь же прекрасна, как и когда-то. Нет, она стала даже прекраснее. - Тсунаде, я жив. Меня вернули на этот свет. Я вернулся к тебе, - он открыл глаза, заглядывая в полные слёз глаза женщины.