На трибуне, на самом верху, появилась фигура. Нина не придала ее появлению особого значения: на этот стадион приходили тренироваться жители окрестных домов, но, в основном, по вечерам, оставляя утренние часы в полное Нинино распоряжение.
- Может, приходить еще раньше? – спросила она сама себя. Теперь, когда она была бодра и весела, те муки, что она претерпела, стаскивая себя с кровати, казались ей сущим пустяком.
Нина поднялась на носочки. Икроножная мышца болезненно напряглась, но она терпела: эта мышца была нужна ей тренированной, иначе можно попрощаться с каблуками.
Нина уже принялась за растяжку сидя, когда фигура бодро спустилась с трибуны и превратилась в мужчину со смутно знакомыми повадками.
- Где я его видела? – спросила она шепотом сама себя, наклоняясь к левой ноге и украдкой разглядывая пришельца. Пока она наклонялась к правой ноге, а он пробегал второй круг по треку, она успела его разглядеть: крепкий, невысокого роста, шапка прямых русых волос и широко расставленные, как у ленивца, глаза с тяжелыми веками без ресниц. Тяжелый взгляд, который Нина не забудет никогда в жизни. Потому что однажды, четыре года назад одним погожим летним вечером эти странные глаза смотрели на нее оскорбительно трезвым взглядом, в котором смешались самодовольство и брезгливость.
Нина резко подскочила с газона, едва не повредив мышцу. Ну, уж нет! Она, Нина Смоленская, не будет делить стадион с этим уродом! Она решительно зашагала к выходу и уже преодолела середину пути, когда услышала, как кто-то тихо и вкрадчиво зовет ее по имени.
- Нина.
Тошнота подкатила к ее горлу, и Нина невольно перешла на бег. Через несколько секунд она уже неслась во весь опор, поддавшись панике.
- Не смей! Не смей называть меня по имени! – бормотала она, нащупывая ключ и вставляя его в замочную скважину. Она влетела в квартиру, громко хлопнув дверью, и сделала то, чего не делала уже четыре года: заперла все четыре замка на своей бронированной двери, каждый – на максимальное количество оборотов. Но даже этого Нине показалось мало, и она кинулась к окнам. Она захлопывала одно за другим, опускала жалюзи и задергивала занавески. Она не замечала, как по ее щекам текут слезы.
- Четыре года прошло! – вдруг сказала она и бурно разрыдалась. Она сползла по стене, на которую оперлась в бессилии, и упала на пол, принявшись кататься по нему, содрогаясь в рыданиях и колотя кулаками паркет.
Вдруг она схватилась за горло: у нее перехватило дыхание. Снова приступ удушья!!! Потому что она всё видела, но никому ничего не сказала! Она во всем виновата! Что теперь будет? Что теперь будет? Что теперь будет?
Она выкрикнула последний вопрос вслух, и ее рыдания прекратились так же внезапно, как и начались. Нина приняла сидячее положение и вытерла лицо рукой, некстати вспомнив, что если трогать потное и неумытое после тренировки лицо грязными ладошками, то могут появиться прыщи.
Чему ее научили четыре года беспрерывной и интенсивной психотерапии, так это задавать правильные вопросы. Нинина истерика прекратилась так внезапно, потому что ее опьяненный адреналином разум по старой привычке вдруг задал тот самый, правильный вопрос.
- Что они от нас хотят?
Нина произнесла вопрос вслух, словно пробуя его на зуб.
- Что они от нас хотят?
Четыре года семеро высококвалифицированных и хорошо оплачиваемых психотерапевтов пытались излечить ее от этого липкого и душного чувства вины за ту августовскую ночь с помощью различных методик. И сработала только одна: «правильно задай себе вопрос».
- Чего они хотят от меня?
Через два часа Нина, совсем успокоившись (но, на всякий случай, проглотив четвертинку феназепама), сидела в кофейне на углу, на первом этаже своего дома. Перед ней стоял ее новенький «мак» – подарок Пашки на день рождения: надо было сделать кое-какие дела, но не хотелось оставаться дома в одиночестве. Нине казалось, что в любую секунду кто-то нежеланный и пугающий может позвонить в дверь, и ей не хотелось жаться к батарее маленьким испуганным комочком остаток дня. Самый простой выход – выйти к людям, затеряться в биомассе, заслониться человечками.
С монитора Нине подмигивала электронная почта: ей пришло одиннадцать новых писем, которые она никак не могла заставить себя прочитать. Нинина голова была занята лихорадочными размышлениями.
Рассказать Павлу? Он будет так зол!
Сказать Лавровичу? Алисе? Сказать Павлу, чтобы тот сказал Лавровичу или Алисе, и избежать неприятного разговора?
Нина была уверена: когда правильно задаешь вопрос, ответ находится сам собой. Кому из этих троих можно всерьез довериться? Кому из них можно доверить свою жизнь?
Через секунду – оп! Ответ нашелся сам собой, а руки сами потянулись к телефону и набрали номер.
- Привет, - дружелюбно пропела Нина, - не отвлекаю? Хорошо. Мне надо сегодня кое о чем с тобой переговорить. Да, это важно. Хорошо, не сегодня, на днях. Хотя бы на этой неделе. Выкрои, пожалуйста, для меня место в своем расписании!
Нина разозлилась. Ну, почему люди не желают понимать смысл слов «нужно» и «важно»?!
Найдя выход из ситуации и сделав первый шаг в направлении решения проблемы, Нина почувствовала облегчение. Она почувствовала, будто ее выпустили из пыльного мешка, в который она, на минуточку, сама тебя загнала. Надо было сразу говорить правду!
Нинина нынешний психотерапевт не устает повторять ей, что у нее «комплекс вины». Ну, дескать, ей, кажется, что она перед всеми виновата и за все несет ответственность. Выяснив этот факт, врач принялась осторожно подбирать к Нине ключики, и первая методика, к которой она обратилась - «задай вопрос!» - дала впечатляющие результаты. Психолог, решив пойти по проторенной и проверенной дорожке, гарантированно ведущей если не к успеху, то хотя бы к прогрессу, попросила Нину, прежде чем взвалить на себя бремя ответственности, задавать себе простой вопрос: «а есть ли еще люди, ответственные за создавшую ситуацию?».
И это сработало. В первый раз она опробовала этот прием на Пашке, который принялся отчитывать ее за опоздание на сеанс в кино.
- Из-за того, что ты так долго возишься, мы не сможем попасть на хорошие места! – сказал он тогда.
Нина усилием воли остановила подступающие к глазам слезы обиды и задала про себя вопрос: а есть ли еще люди, ответственные за создавшуюся ситуацию?
- Ты же сам просил меня заехать в химчистку за твоими рубашками! – воскликнула Нина, удивляясь тому, что проблемы, из-за которой она только что была готова разрыдаться, не существует.
Пашка хмыкнул и отправился покупать билеты.
- Как все просто! – шепотом восхитилась Нина.
- Что? – переспросил Павел, подозрительно вглядываясь в ее довольное лицо.
- Ничего, - поспешила откреститься Нина.
С этого дня Нина уверовала в психотерапию и стала пользоваться спасительным вопросом постоянно.
«Есть ли еще люди, ответственные за то, что я сплю с женатым мужчиной?»
«Да», - отвечала себе Нина, - «Павел. Жена Павла, Марина, которая не занимается с ним сексом. Отец Павла, который счел меня неподходящей партией и заставил его жениться на «приличной девушке», которая теперь не занимается сексом. Полно народа!».
«Есть ли еще люди, ответственные за проваленный спектакль?».
«Да. Актер, которого я хотела заменить еще на второй репетиции, говоря ему прямо, что он не вытягивает образ. Ведущая актриса, которая заболела перед премьерой. Осветитель, который напился. Ха-ха!».
Постепенно приступы удушья уходили из Нининой жизни. И сегодня, нет, прямо сейчас, она задаст себе правильный вопрос.
- Есть ли еще люди, ответственные за то, что случилось той ночью? – прошептала она, уставившись на свое отражение в тонированном стекле кофейни.
Да.
Помимо очевидных виновников, есть еще кое-кто, тщательно маскирующийся под жертву.
Алиса.
Нина мысленно повертела этот неожиданный ответ, посмотрев на него, то так, то эдак. Если бы не Алиса, про них и не вспомнили бы, и они не оказались бы там, в том вонючем лодочном сарае. Именно Алиса в течение того злосчастного августовского дня всячески привлекала к себе внимание, не пропуская никого мимо себя. Она успела перезнакомиться и поболтать со всем лагерем, даже с дворником и физруком. Не может ни секунды прожить, не привлекая к себе внимания, и старается при любой возможности повертеть хвостом!