«Я настоятельно обращаю внимание на то (говорил Франк), что в случае заключения мира в этом обращении ничего не изменится. Этот мир будет означать, что мы тогда как мировая держава будем еще интенсивнее, чем до сих пор, проводить в жизнь нашу общую политическую линию. Он будет означать, что мы должны будем проводить колонизацию в еще более грандиозном масштабе, но ничего в принципе не изменит».
Это говорилось в 1940 году, когда франк замышлял первое массовое убийство польской интеллигенции, так называемую операцию «АВ»[64].
В 1944 году на совещании сельскохозяйственных фюреров в Закопане франк сказал:
«Если бы мы выиграли войну, то тогда, по моему мнению, поляков и украинцев и все то, что околачивается вокруг генерал-губернаторства, можно превратить а рубленое мясо. Лишь бы удержать их во время войны а подчинении. Пусть будет что будет».
Уже не от Франка зависело то, что в 1944 году он, мечтая о том, как обратить поляков и украинцев в рубленое мясо, должен был добавить неопределенную формулу «если бы мы выиграли войну». В то время он не мог быть столь определенным в своих выражениях, как 2 августа 1943 г., когда не приеме функционеров НСДАП в королевском зеле Краковского дворца заявил о судьбе уничтоженных польских евреев:
«Здесь мы начали с трех с половиной миллионов евреев, сейчас от них осталось лишь несколько рабочих рук. Все другие, скажем мы когда-нибудь, эмигрировали».
Как сам Франк, так и его защитник пытались утверждать, что подсудимый ничего не знал о происходившем в концентрационных лагерях «генерал-губернаторства». Однако в том самом «секретном репорте» Франка не имя Гитлера, который пыталась использовать в интересах Франка защита, можно нейти подтверждение того, что Франк был отлично информирован о происходившем в концлагерях. Там говорилось:
«Большая честь польской интеллигенции не поддается влиянию известий из Катыни и противопоставляет немцам подобные же злодеяния а Освенциме».
Затем Франк приводит в высшей степени характерную фразу, описывая реакцию польских рабочих не провокационные сообщения немцев о Катыни. «Ведь имеются же концентрационные лагеря а Освенциме и Майданеке, где массовые, убийства поляков производились по конвейеру». И далее:
«Сегодня, к сожалению, польская общественность и не только интеллигенция сравнивает Катынь с массовой смертностью в германских концентрационных лагерях и с расстрелами мужчин, женщин и даже детей и стариков при проведении куммулятивных наказаний в районах».
После «секретного репорта» не имя Гитлера не было никакого «нового курсе» Франка. Наоборот, Франк издал то свое постановление от 2 октября 1943 г., которое сам подсудимый при допросе его защитником назвал «ужасным». После введения в действие этого постановления жертвами его стали многие тысячи невиновных людей. Число казнимых все увеличивалось, пока в Варшаве не достигло 200 человек, единовременно расстреливаемых за одну казнь. То же самое происходило не улицах всех польских городов, где тек называемые полицейские суды осуществляли казни, как сказано в тексте самого постановления, немедленно за приговором. Обреченных не смерть привозили не место казни одетыми в одежду из бумаги, с губами, заклеенными пластырем, или ртом, наполненным алебастром, обескровленных в тюрьмах. Не правительственном заседании а Кракове 16 декабря 1943 г., где Франк с удовлетворением констатировал, что казни имели «благоприятные последствия», одновременно обсуждался другой вопрос. В протоколе этого совещания сказано:
«Нужно обсудить, не является ли возможной организация особых мест для казни, тек как установлено, что польское население стекается к доступным местам казни, набирает в сосуды пропитанную кровью землю и несет ее а церкви».
Защита пыталась здесь говорить о бесконечных разногласиях Франка с полицией, который был якобы не согласен с ее действиями. Посмотрим, что это за разногласия. Первая же «зондер-акция», произведенная в Польше, в именно операция «АВ» — физическое уничтожение нескольких тысяч польских интеллигентов — была произведена не по инициативе полиции, в по инициативе самого Франка. Согласно декрету Гитлере от 2 мая 1942 г. руководитель полиции был подчинен генерал-губернатору. Когда между Франком и начальником полиции Крюгером действительно начались некоторые разногласия, то с поста начальника полиции должен был уйти Крюгер, а франк остался генерал-губернатором Польши. Что касается сменившего Крюгера обергруппенфюрера Коппе, то кто, как не Франк, 16 декабря 1943 г. выразил ему благодарность за расстрел заложников, признательность за его плодотворную работу и с удовлетворением отметил, что «во главе полиции в генерал-губернаторстве стоит крупнейший специалист». Непонятно, о каких разногласиях Франка с полицией говорил адвокат Зейдль.