Конечно, инвалидам надо было на что-то жить. В городе действовала программа «Пути Спасения [ 22 ]» «Поможем Инвалидам.» Попасть туда мог далеко не каждый: минимальным условием была потеря обеих ног. «Трудовая деятельность» была простая: инвалиду выдавали специальное пластиковое ведерко: красное, с шильдиком «Пути Спасения,» и отправляли на улицу собирать «добровольные пожертвования на нужды инвалидов.» Деньги справедливо делились пополам: 50% - «Пути Спасения» и 50% - самому сборщику. Из этих пожертвований «Путь Спасения» выделял нуждавшимся денежные пособия и устраивал благотворительные обеды для инвалидов. Это было не более чем узаконенное попрошайничество, но что еще полностью безрукий и практически слепой инвалид мог делать по жизни? Конечно, будучи слепым, Уильям не смог бы просить милостыню без поводыря. Клэрис водила мужа по городу и сама стала добровольцем «Пути Спасения» - помогала по хозяйству на благотворительной кухне: чистила овощи и мыла посуду, иногда - варила суп. Благодаря этой программе благотворительной помощи, Уильям, Клэрис и маленький Дэйви кое-как зарабатывали себе на пропитание. За пол-года подобной «работы» Уильям и Клэрис потихоньку превратились в «Билли» и «Рисси.» Инвалидов с красным ведерком «Пути Спасения» редко кто называл полными именами. Укороченному человеку - укороченное имя. Год назад, Уильям, наверное, дал бы в морду, если бы кто-то посторонний назвал его «Билли.» Теперь он, вроде бы, не возражал не только против «Билли,» но и против «Эй, культяпый,» и даже «Эй, обрубок, держи доллар!» Молодой инвалид мудро решил не скулить по поводу уличных прозвищ. Возможность дать кому-то в морду у него теперь отсутствовала начисто.
Марк наблюдал, как Уильям и Клэрис одновременно целовались и пили чай, - вдвоем из одной кружки, и думал про себя что ранняя женитьба сына была, в конце-концов, удачным решением. Вообще, заключил он, в их семье было полно решений, которые выглядели как жутко неправильные в момент принятия, но принесли неплохие дивиденды в долгосрочной перспективе. Покупка дома была лучшим тому примером. Их дом был, тем, что называлось «Мак-особняк» - более 3000 квадратных футов [ 23 ], в достаточно фешенебельном районе. С дизайнерскими дорожками спереди и огромными двором сзади дома. Сразу после свадьбы в 2007 году, Марк и Мэри подыскивали подходящее жилье. Мэри полюбила этот дом с первого взгляда. Марк предпочел бы что-то поскромнее, подешевле и поближе к центру города. У них произошло несколько жарких споров, но дело закончилось покупкой.
Они были уверены, что вытянут ипотечный кредит. Карьера Марка в ФБР быстро прогрессировала. Мэри, выпускница колледжа, имела хорошо оплачиваемую работу в большой консалтинговой фирме (собственно, так они и познакомились - фирма получила от ФБР контракт на систему обработки данных). Они крепко пожалели о покупке «дома мечты» год спустя. Пришел кризис, «GFC версии 1.0,» и Мэри потеряла работу. Одновременно, их «рисковая» ипотека была переведена на более высокую процентную ставку. Даже продать особняк они не могли, - его рыночная стоимость упала за год до половины того, что они уплатили, а покупателей не было в любом случае. Кое-как выстрадали этот год. Только тот факт, что Марк продолжал служить в ФБР, спас их от выселения.
В 2010 году стало полегче. Мэри нашла работу с неполным рабочим днем, а вечерами подрабатывала из дома в качестве веб-дизайнера. Они реструктурировали свой ипотечный кредит, выплатили проценты по кредитным картам, и даже завели небольшие сбережения. Наконец, убедив себя, что жизнь налаживается, они решили, что пришло время завести наследника. Уильям родился в 2011 году. Мэри была беременна Майклом, когда разразился «GFC версии 2.0.» Это была их первая удача. «Их» банк потонул одним из первых, к началу второй недели кризиса. Банк утащил за собой в пучину все сбережения Марка, но туда же вслед за банком отправился и их ипотечный кредит. Марк и Мэри оказались без цента денег, но при этом, - приятная неожиданность - и без долгов. Не всем их соседям так повезло. Много было тех, кто потерял все активы, но остался должен и по кредитным картам, и по ипотеке. Только теперь долг принадлежал одному из национализированных банков.
Особняк Марка и Мэри оказался после «Обвала» их самой надежной инвестицией. Как любят говорить риелторы: «Место, Место, Место.» Их район, удобно расположенный менее чем в миле от Шелдонского водохранилища и примерно в семи милях от главной свалки Хьюстона - полигона дороги Маккарти, меньше остальных пострадал от развала инфраструктуры. Водохранилище продолжало обеспечивать жителей водой, в то время как полигон стал источником сырья и кое-как давал людям работу. Свободная земля также оказалась под рукой, позволив развиваться местному сельскому хозяйству. Жители их квартала, не долго думая, расширили задние дворы вплоть до Западного Канала, разбили грядки, и умудрялись успешно защищать землю от воров и стихийных поселенцев, - по крайней мере, до сих пор.
По телевизору продолжался показ «Назад в будущее II [ 24 ].» Поразительно, как хорошо Голливуд предсказал жизнь 2015 года, отметил про себя Марк, потягивая цветочный чай. 2015 - это за год до «Обвала.» Всевозможная электроника, огромные экраны, компьютеры и роботы повсюду, точно как в кино. Красивая, удобная жизнь! Ну, положим, в реальном 2015 не было летающих автомобилей. А так, режиссеры оказались не слишком далеки от истины... Однако, Стивен Спилберг и Роб Земекис вряд ли могли себе представить, что в 2030 году американцы будут выращивать собственные овощи и ходить по воду за целую милю!
Жизнь после «Обвала...» Была ли она хуже, чем время, когда снимали этот фильм? 1985 год - Марку было три года тогда. На экране выглядело так, что люди жили гораздо лучше в то время. Конечно, это кино. Голливуд есть Голливуд. Не всему на экране стоит верить, особенно с точки зрения исторического правдоподобия. Однако, американцы летали тогда на Луну... Или нет, отметил Марк, Лунная программа «Аполлон» была ведь еще раньше, в шестидесятых и семидесятых! К 1985 году Америка уже отказалась от Луны, - начала строить космические челноки. А потом вместе с русскими принялась строить Международную Космическую Станцию. Которая, в свою очередь, была заброшена в 2016 году и врезалась в джунгли Индонезии шесть лет спустя. Значит, в семидесятых и восьмидесятых годах было хорошо. Лучше, чем сейчас, уж во всяком случае... Ну ладно, если не 50, а, скажем, 100 лет назад? В 1930 году? Марк изучал историю XX века по серьезным монографиям, а не по голливудским боевикам. Тогда была Великая Депрессия, и жизнь была не фунт изюму. Это все так, но ведь Депрессия закончилась довольно быстро, - менее, чем за десять лет! После «Обвала» уже четырнадцать прошло. Возможно, «Обвал» тоже когда-нибудь закончится, только нужно немного больше времени? Их семья пострадала от «Обвала» куда меньше, чем большинство. У них есть хороший дом, и соседи неплохие. В их районе нет уличных банд; все дети посещают школу... Конечно, жаль, что Уильям остался инвалидом. Зато теперь Майкла в армию не возьмут. Они, ведь, не призывают из семей, где есть инвалиды войны, правильно?.. Может, если не Марк и Мэри, то их дети доживут до конца «Обвала?..»
Надо прекращать эту бесполезную философию и идти спать, остановил себя Марк. Надо выспаться, завтра будет нелегкий день. Он пожелал спокойной ночи Уильяму и Клэрис, и пошел на второй этаж, в спальню, спотыкаясь на ощупь в кромешной темноте коридора. Мэри пробормотала что-то во сне. Марк не стал устанавливать будильник в телефоне. Вся семья просыпалась в пять утра, так что в офис он не опоздает. Он забрался под москитную сетку, и три минуты спустя уже крепко спал.
Глава 3
Марк проснулся от движения в спальне: Мэри устанавливала на подоконнике старые пенопластовые коробки. Это была довольно бесполезная попытка сохранить в спальне прохладу в течение дня. Кроме Уильяма, Клэрис и маленького Дэйви, которые вставали несколько позже, все остальные члены семьи уже проснулись. Младшие дети: Саманта, Памела, и Патрик сидели за столом, поглощая завтрак. Во встроенном гараже, Майкл, второй по старшинству сын Марка, ставил пустые канистры на свой трехколесный грузовой велосипед. Перед тем, как отправиться в школу, дети должны были успеть сходить на водохранилище. Они ходили туда ежедневно: не привезешь пятьдесят галлонов [ 25 ]утром, - не будет теплой воды для душа вечером. Дэйвид - старший, тесть Марка, уже закончил свой завтрак и сидел на открытой веранде позади дома, покуривая свою трубку.
Марк отрезал себе кусок свежего хлеба и намазал его топленым маслом из банки. Затем налил себе желудевый кофе. Настоящий кофе давно уже не импортировался, поэтому скудные запасы приходилось экономить для особо торжественных случаев. Заканчивая завтрак, он быстро проверил свой телефон. Ничего нового. Через пятнадцать минут он уже крутил педали служебного велосипеда, двигаясь по шоссе Беамонт и наслаждаясь утренней прохладой.
Магазинчики и небольшие кафе вдоль шоссе были еще в основном закрыты, но на дороге уже становилось людно. Кто-то ехал на велосипедах или грузовых трициклах, другие передвигались на своих двоих. Теперь никто не мог позволить себе жить дальше, чем в десяти милях [ 26 ]от работы. Жить в десяти милях - это полтора часа на дорогу в один конец. И то, при условии, что тебе повезло, и у тебя есть велосипед. Несмотря на ранний час, на дороге было много детей и подростков. Большинство несли или везли канистры с водой или вязанки хвороста: возможно, так же, как в семье Марка, помогая с ежедневными хлопотами перед школой. Марк обогнал большую группу босоногих подростков, одетых в лохмотья и с широкополыми соломенными шляпами. Судя по одежде и времени дня, эти направлялись не в школу, а на биржу труда, или просто «Биржу» как ее называли местные жители. «Биржа» располагалась на шоссе Беамонт как раз напротив свалки дороги Маккарти.
В течение нескольких последних лет, Марка, в качестве агента ФБР, много раз просили принять участие в облавах полиции на «Биржу.» Полиции была поставлена задача искоренить незаконное использование детского труда. Марк находил «Биржу» очень похожей на средневековый рынок рабов, взятый из какой-нибудь книжки в жанре фэнтези и перенесенный в современный Техас. Многие тысячи людей сидели на голой земле, и каждый держал в руках кусочек картона с желаемым размером дневной оплаты. Это было очень похоже на ценник раба. Потенциальные работодатели прогуливались между рядами. Выбрав подходящего кандидата, они громко торговались об условиях найма. Кого-то нанимали на несколько месяцев или даже на постоянную работу, но подавляющее большинство нанималось на неделю или две, а чаще - всего на пару дней.
«Биржа» имела специальное место для квалифицированных и полу-квалифицированных работников: плотников, каменщиков, ремонтников и тому подобное. Это были в основном зрелые мужчины, одетые несколько лучше остальных. Многие из них раскладывали рядом свои наборы инструментов, в качестве рекламы профессиональных качеств. Дальше была площадка для работников сельского хозяйства. Тут в большинстве были женщины, некоторые с маленькими детьми. Толпа поденщиц ужасала неприкрытой нищетой, но ничего особенно незаконного тут не творилось. Самую большую площадку «Биржи» занимала категория «Согласен на любую работу,» и именно здесь действовала мафия, наживавшаяся на незаконном детском труде. Решением Верховного Суда США 2026 года, детям до четырнадцати лет было нельзя работать полный рабочий день, заниматься тяжелым трудом, или трудом с опасностью для здоровья. Все дети от шести до тринадцати лет включительно должны были также посещать школу. От полиции требовали, чтобы она обеспечила соблюдение федерального закона. Проблема состояла в том, что все приходящие на «Биржу» потенциальные работники плевать хотели на этот закон. Если человек голодает, говорили они, соблюдение законности не будет у него в списке приоритетов. А потенциальным работодателям закон даже нравился: если десятилетнему пацану работать по закону нельзя, а кушать-таки хочется, он пойдет работать и за гроши.
22
В оригинале: «the Salvation Way.» Мак-Кай объединил здесь две благотворительные организации: «Общий Путь» (the United Way) и «Армию Спасения» (the Salvation Army). Предполагается, что «Армия Спасения» в 2030 году как-то слилась с «Общим Путем,» - примечание переводчика.