– Садись, бля, – жующий указал на стул напротив себя.
– Присяду, – парировал Гулидов.
«Гавнюк! Даже перекусить не предложил». Но трапезничать с таким уродом ему уже расхотелось.
– Мне с тобой миндальничать некогда, я сразу к делу, бля.
– Валяй.
– Мои друзья там… – банкир посмотрел в потолок, – решили сыграть по-крупному – попилить один большущий регион, бля. Ну, сам понимаешь… нужен чел с опытом, который займётся этим аккуратно, без надрыва. Я рекомендовал тебя. Не возражаешь? Чем сейчас занимаешься? Опять, небось, девок по саунам тискаешь, как раньше…
Гулидов хотел было что-то ответить, но куда уж там вставить слово. Да этого от него, в принципе, и не требовалось.
– Разгул сепаратизма на окраинах государства нашего, бля! – начал высокопарно Рвачёв.
Особый комизм этой фразе, произнесённой с набитым заморской снедью ртом, придала тушка самой обыкновенной креветки. Она проскользнула между деревянных палочек и шлёпнулась аккурат в чашечку с соевым соусом.
Банкир поморщился, приложил салфетку к бледно-фиолетовому галстуку «в огурцах» и с нахлынувшим вдруг остервенением продолжил:
– Помнишь, Абрамович был губернатором Чукотки? Все над ним ещё посмеивались, бля. Но он – чудак, как ты догадываешься, только на первый взгляд. За это время его команда там здорово окопалась. Ты много слышал сводок с полей о рекордах по добыче золота или ещё каких благородных металлов в этой самой Чукотии? То-то! Тишина. А денежки любят тишину! Носом чую. Ушёл Ромыч, «Челси» свою лелеет, а дело его живёт и процветает. В тишине и снежном безмолвии. Это, считай, наш форпост на дальних берегах, бля буду!
Рвачёв хотел было опять сделать величественный жест, но покосился на креветку, разбухшую в соусе, и передумал.
Гулидов, конечно, мог потребовать пояснений: при чём тут Чукотка, форпост и сепаратизм? Но не стал. Надо будет – сам расскажет. Слишком хорошо он знал породу таких людей. Уж коли им что-нибудь в голову втемяшится, то они нипочём не отстанут, всех на уши поставят. А если впереди ещё и бабло замаячит, то туши свет и записывайся в Красную армию.
– Вот ты думаешь, эти сашими – такая примитивная японская еда? – Банкир для наглядности расплющил один рол. – Ошибаешься, сердечный! Иероглифы в названии этой безделицы означают «проколотое мясо». Рыбе прокалывают мозг, бля, чтобы она не мучилась и не вырабатывала молочную кислоту. Так жрать её полезней для здоровья. Представь себе, бля: самураи и об этом думают, когда даже столь бесполезную ракообразную тварь жизни лишают. Мы-то о таких мелочах не задумываемся, бля!
Вот и мы, то есть я со товарищи, хотим нанести такой же мощный, но точечный удар. В атрофированный на нефтегазовых харчах мозг кремлёвской элиты. Огромная часть страны, считай, бесхозной под ногами валяется. Со всеми её золотом, газом, алмазами, нефтью, углём. Горстка аборигенов не в счёт! Но нужно так вдарить, так вдарить, чтобы потом, бля, ни одна тварь вякнуть против этого не посмела! Властям сейчас не до этого – она в евромайданах вязнет, куда миллиарды гринов скидывает. И второй фронт у себя под носом ей открывать ой как не хочется. Мы в Украйне милой чуток потянем с беспорядками, но всему есть предел. Ситуация назрела, бля! Назрела! Понял ты это?
– Хм… – Гулидову наскучила параноидальная речь новоиспечённого фюрера.
– А ты, бля, не хмыкай! Мы тут время зря не теряли. Бюджет нашей баталии свёрстан. Цели определены. Артподготовка уже началась. Слышал, небось, как бородатый философ Другин заявил по ящику, что надо искоренять политический сепаратизм регионов, а особо строптивых поделить на отдельные субъекты? Вот мы и поделим! И распилим, бля! И объединим! Но уже под себя, бля, а не под кремлёвских подсирал. Лучшие же территории с нехилыми запасами присоединим к себе, отбросами пусть инвалиды занимаются. Некогда нам в этой помойке ковыряться, бля! Надо гнать аборигенов от океана, создать им на границах буферные зоны из национальных районов. А недра? Недра мы должны обернуть в свою пользу. Но это не твоя забота.
– Конечно, как недра делить или активы, так это сразу не моя забота, – буркнул для приличия Гулидов.
– Не твоя! Кишка тонка! Бля! Чего удумал? Ты одиночка. А здесь волки стаей ходят…
Рвачёв с откуда-то взявшейся яростью так сильно бросил японские палочки, что они отпружинили от крышки стола и приземлились на персидский ковёр ручной работы. Банкир поморщился.