— Идем? — посмотрел я на Гамигина.
— Идем. — Демон поднялся на ноги и одернул ветровку.
Розье вышла вместе с нами в прихожую и встала, сложив руки на груди, возле большого овального зеркала. По всей видимости, ей нужно было зачем-то задержаться в моей квартире. Я ничего не имел против. И все же, уже переступив порог, я обернулся:
— И вот еще что. Раз уж ты все равно остаешься, будь добра, выкинь музыкальные диски, что стоят на полке.
— Все? — Как и ожидал, я услышал в голосе Лои сомнение.
— Все, — подтвердил я. И, выразительно двинув бровями, добавил многообещающе: — Я еще вернусь.
Глава 5
«ОСКАР УАЙЛЬД»
До клуба мы докатили за сорок две минуты. Совсем неплохо для московских улиц. За рулем, естественно, находился Гамигин. Салон в «Ламборджини Галлардо» не так просторен, как в «Хэлл-мобиле», но все равно машина что надо. Самое главное, модель вполне представительная, уважение внушающая, но при этом не слишком приметная. Я по дороге штук тридцать таких же насчитал, причем особенно не высматривая.
Я, собственно, на что рассчитывал, когда марку и модель машины выбирал? В Московии сейчас богатых людей много. Много богатых настолько, что деньги, если и считают, то исключительно ради приличия, а не для того, чтобы налоговую декларацию заполнить. Почти все они люди довольно-таки унылые и скучные, от того, что простые радости жизни им уже недоступны. Для них единственное развлечение — покупать. Друзей, фирмы бывших друзей, голоса избирателей. Новые модели машин престижных марок — это само собой разумеется. Купить — и тут же на улицу выкатить. Вот и носятся «Ламборджини Галлардо» из одного конца Московии в другой просто так, без всякой надобности, демонстрируя состоятельность владельца.
А вот очень богатые люди покупают машины старые, коллекционные.
Было без четверти два, когда Анс припарковал «Ламборджини» на клубной стоянке. Удачное время — можно и пообедать заодно. Если, конечно, в «Оскаре Уайльде» этом повар умеет не только гамбургеры разогревать.
Судя по тому, что в каждом втором окне старого шестиэтажного здания, в полуподвале которого разместился «Оскар Уайльд», торчал кондиционер, а вместо штор за стеклами матово отсвечивали жалюзи, дом, некогда жилой, ныне был разобран под конторы и офисы. Продажа, перепродажа и переперепродажа. Марксу такое и не снилось — прибавочная стоимость создавалась не трудом наемных рабочих, а выкристаллизовывалась из воздуха. Магия в чистом виде, Кио отдыхают, все сразу, всей семьей.
Вход в клуб, расположенный во дворике, не представлял собой ничего сколько-нибудь примечательного. Тяжелая металлическая дверь с «глазком», обшитая березовым шпоном. Над дверью желтая вывеска с названием клуба, плавно изгибающиеся буквы в обрамлении вьющихся веточек с листиками и цветочками. Безвестный оформитель явно пытался вызвать у зрителя ассоциацию с работами Обри Бёрдсли. И, надо сказать, у него это почти получилось.
Глядя на вывеску, я подумал, что в клуб редко заглядывают посторонние. Человек, собравшийся перекусить на скорую руку, так же, как и тот, что имеет твердое намерение посидеть часок-другой за кружкой пива, скорее всего, пройдет мимо «Оскара Уайльда». Не зная, что за дверью находится клуб, в котором собирается эстетствующая публика, представляющая цвет московитского андеграунда, надпись на вывеске запросто можно принять за название фирмы, мелким оптом продающей отечественную бытовую химию.
Но мы с Гамигином точно знали, что нам нужно, а потому уверенно ломанулись в дверь. Дверь оказалась запертой. Однако слева от двери имелся звонок, которым я и не преминул воспользоваться. После чего занял наиболее выгодное положение напротив дверного «глазка», развернул голову в три четверти и гордо вскинул подбородок.
Дверь отворилась не сразу, минуты через три. Должно быть, нас сначала внимательно изучили через «глазок». И не распахнулась она приветливо и гостеприимно, а лишь приоткрылась на ширину двух ладоней. На нас с Гамигином уставились два больших глаза, выпученных, как у жадной лягушки, подавившейся слишком большим кузнечиком. Лица видно не было. Что, надо сказать, было довольно странно. Из-за приоткрытой двери доносилась негромкая музыка, что-то в стилистике «Ozric Tentacles», не противно, но занудно и скучно.
Взгляд изучал нас с Гамигином, оставаясь при этом совершенно равнодушным. Казалось, стоявшему за дверью человеку было абсолютно без разницы, кто мы и зачем пришли, задумавшись о чем-то своем, он просто обо всем забыл.
— Я могу видеть господина Уайльда? — спросил я, улыбнувшись как можно дружелюбнее.
— Кого?
Голос такой же тусклый и невыразительный, как взгляд. Просто звук.
— Господина Оскара Уайльда. — Я пальцем указал вверх, где располагалась вывеска с названием клуба.
— Оскар Уайльд умер.
— Да что вы говорите! — с ужасом всплеснул я руками. — Анс, ты слышал? Бедный Оскар скончался! — Анс скорбно склонил голову. — Как это произошло? — спросил я у лупоглазого.
— Не знаю, — ответил тот.
— Надеюсь, перед кончиной он не страдал?
— Милости просим, — пригласил нас другой голос, мягкий, слегка бархатистый даже.
Дверь широко распахнулась, и я встретился взглядом с невысоким мужчиной, отличительной чертой которого была мефистофелевская бородка. Да и улыбка у него была такая, как будто он уже подготовил договор, который собирался предложить мне подписать. Одет он был в тонкий черный свитер под горло и узкие брюки из адской кожи. И все же это был не демон, а человек. Лупоглазый, стоявший по левую руку от Мефистофеля, был похож на акромегала, наряженного зачем-то в смокинг с бабочкой. Лица его я не мог разглядеть из-за двери, потому что оно было густо вымазано темно-синей краской. Н-да, в интересное место мы попали.
— Прошу извинить меня. — Тонкая улыбка прорезала щель в плотно сжатых губах Мефистофеля. — Но нам хотелось убедиться, что вы наши клиенты. — Мефистофель слегка развел руками. — Случается, люди принимают наш клуб не за то, что он есть на самом деле.
— Понимаю, — рассеянно ответил я, скользя взглядом по стенам и потолку. — Мы с другом здесь впервые, но, полагаю, что попали мы именно туда, куда хотели.
В оформлении прихожей было заметно влияние эстетического маньеризма арт-нуво. Слева дверь в туалет, прямо — небольшой гардероб, по весне закрытый Направо — проход в зал, из которого тянуло табачным дымом и доносилась музыка. Я не ошибся, это действительно был «Ozric Tentacles». Самый последний и самый бессмысленный их диск, 2006 год. Хотя и более ранние работы группы были далеки от совершенства — исполнительское мастерство присутствует, а вот с музыкальными идеями слабовато. Впрочем, как фоновая музыка годится.
— Игорь! — Мефистофель с улыбкой посмотрел на лупоглазого. — Попроси Степана приготовить столик для гостей. Скажи, чтобы сразу подал два фирменных коктейля.
Припадая на правую ногу, Игорь — какое подходящее имя для уродца — заковылял в сторону зала.
— Тем, кто заходит к нам впервые, мы предлагаем за счет заведения наш фирменный коктейль «Пигмалион», — объяснил нам с Гамигином Мефистофель.
— Надеюсь, от него не происходит изменения сознания?
Задав вопрос, я улыбнулся едва заметно и заговорщически прищурил глаз. Вроде как шутка, но человеку понимающему должно стать ясно, что мы с приятелем совсем не прочь отведать что-нибудь соответствующее.
— Ну что вы, — обезоруживающе улыбнулся Мефистофель. — У нашего заведения хорошая репутация. Мы даже думаем, не запретить ли курение в зале.
— Не советую. — Я поджал губы и покачал головой: — Посетителей станет меньше. — Мефистофель хотел что-то сказать, но я оказался проворнее: — Заметьте! — Я показал ему указательный палец. — Сам я некурящий!
Мефистофель слегка запрокинул голову и рассмеялся так, как будто я рассказал анекдот, очень смешной, но он его уже слышал. Я посмотрел на Анса. Демон чуть изогнул губы и слега пожал плечами, понятно, он пока еще не разобрался в ситуации. Я тоже. Но я умел делать вид, что все про всех знаю